И основной движущей силой, заставляющей ученого это делать, является напряжение, создаваемое противоречием между тем, что он уже понял и познал, и тем, что еще только предстоит понять. Если среди его мотивов преобладают внутренние, то он будет работать до тех пор, пока проблемное поле не окажется исчерпанным, пока не иссякнет возможность дальнейшего продвижения в материале. Если же внутренняя мотивация слаба и исследовательская работа является для ученого в основном средством получения моральных, материальных и иных преимуществ, то, скорее всего, его исследовательский пыл угаснет, как только он почувствует, что полученных результатов достаточно, чтобы обеспечить ему желаемые блага. Примером "работы" внутренней мотивации могут служить действия испытуемых-"креативов" в описанных выше экспериментах Д. Б. Богоявленской. Конечно, в действительности внешние и внутренние мотивы тесно переплетаются друг с другом. Они не только сосуществуют, не только борются, но и переходят друг в друга. Внешняя мотивация может послужить толчком для начала работы, в процессе которой ученый настолько увлечется решаемой проблемой, что все остальное отступит на задний план. В то же время совершенно заслуженные, но неумеренные почести и премии порой приводят к потере внутренней мотивации. Становится понятно, почему внутренние мотивы научной деятельности обеспечивают более высокую продуктивность и эффективность творчества. Во-первых, сам предмет исследования начинает подсказывать ученому, в каком направлении следует двигаться; во-вторых, внутренняя мотивация мобилизует интеллектуальные резервы, направляя их в нужное русло; наконец, 184 снимаются социально-психологические барьеры, связанные с боязнью неудачи, неблагоприятной внешней оценки ("А что будет, если я не решу эту проблему?.."). Итак, продуктивность ученого определяется специфическим сочетанием интеллектуальных и мотивационных составляющих личности. Возможность реализации творческого потенциала модифицируется под влиянием мотивации, которая либо помогает, либо препятствует его воплощению в исследовательской деятельности. Именно в "изъянах" мотивации некоторые исследователи видят причину того, что часть людей, давно работающих в науке и отнюдь не глупых, не реализуют свои способности, остаются посредственными научными работниками. За счет того же фактора - сильной внутренней мотивации - не столь способные ученые могут добиваться поразительных успехов в своей работе. И потому утверждение о том, что "настоящим" ученым может стать лишь тот, кто любит науку ради нее самой, а не ради тех благ, которые она дает, в целом является справедливым. — 154 —
|