Психология веры

Страх смерти может настолько деморализовать человека, что вызовет активизацию психологической защиты, которая вытеснит причину страха в подсознание. Устраняясь из сознания, страх не уничтожается, а погрузившись в подсознание, «капсулируется» там. Таким образом причина страха изолируется, вырывается из контекста происходящих событий. У скользнув от сознательного контроля (в силу невозможности сопоставления с другими событиями), причина страха может принимать фантастические размеры. При этом внутри «капсулы» страх сохраняется как крайне взрывоопасный, разрушительный аффект и при ослаблении защиты он имеет тенденцию к разрядке. Различают четыре уровня мощности страха смерти.

Первый, самый мощный, ведет к физической смерти от страха. Он связан с полной потерей произвольного контроля над собой, когда на первый план выходят асоциальные, витальные импульсы, несовместимые с жизнью. Второй ведет к временной психической смерти личности. Он приводит к отключению контроля над управлением поведения, личностными ценностями и усилением стадного инстинкта, провоцирующего рост внушаемости и переход на внешнее управление. Третий провоцирует полное уничтожение даже локальной надежды на благоприятное будущее. При этом растет страх неожиданностей и предчувствие неблагоприятных грядущих изменений (все видится в черном цвете). Наконец, четвертый несет гибель, смерть личных ценностей, возникающую в обстоятельствах, где критерии модели мира личности оказываются не эффективными (посттравматический синдром), однако существует некая вероятность вернуться в мир, где они эффективны и все понятно и привычно.

Как уже отмечено, сила страха смерти зависит от того, для чего человек жил. Больше всего человек боится смерти, когда его «Я» – центр Вселенной, когда в основе его поведения лежит эгоизм и эгоцентризм. Л. Н. Толстой считал, что если человек живет, отрекаясь от личного блага для блага других, он и здесь, в этой жизни, вступает в новое отношение с миром, для которого нет смерти. Смерть для человека, живущего для других, не уничтожает для него блага жизни, так как жизнь других при этом не уничтожается, но иногда даже увеличивается жертвою его жизнью, и понимание социального бессмертия смягчает страх смерти.

Основа идеи бессмертия – память. Поэтому утешение не обязательно должно иметь религиозный оттенок. Оно может быть основано на мысли об остающихся в живых, о том, что живые продолжат их дело. Еще в Древних Афинах греки, не верившие в жизнь после смерти, представляли бессмертие героев как сохранение их в памяти потомков. В связи с таким пониманием у духовно развитого человека может возникнуть яркое ощущение бессмертия как радости бессмертия своего дела, стремлений, искренне воспринимаемое им как личное бессмертие. Такие люди не боялись смерти, считая, что поскольку не умрут их стремления, то не умрет и их душа. Небытие непосредственно открывается человеку в форме его забвения (228, с. 195). Существовать – значит быть мыслимым, помянутым, незабытым. Именно здесь истоки куль та предков. Благоговейно схоронить – значит сохранить в памяти. Здесь берет начало стремление к творчеству как потребность оставить о себе память. Творческие моменты в нашей деятельности есть путь к бессмертию. Это и духовное и телесное (дети) творчество. Поэтому так важен творческий момент в жизни каждого человека, независимо от того, воплотился ли он в отношении к детям, работе, искусству или науке. Память и любовь к ушедшим близким людям, плодам их жизни поддерживает веру в бессмертие, так как рождает надежду на возможность будущей встречи. Среди скорбящих родственников интерес к потусторонней жизни резко возрастает, поскольку вера в нее дает им необходимое утешение.