|
Тщеславие сначала нас ослепляет, потом побуждает возвыситься именно вследствие нашего ослепления. Но стоит только достигнуть вершины тщетной славы, чтобы почувствовать себя в бездне несчастья, ибо тогда желать больше нечего, но бояться можно всего. Тщеславный человек является слугой многих господ: он зависит от всех, кто способен помочь его возвышению. Желание власти оправдано только в том случае, если приобретенная власть направлена на то, чтобы нести добро своим подопечным. В действительности же все выглядит иначе. Гордость и невежество многих людей побуждает их добиваться власти ради власти. Чтобы убедиться в ошибочности такой точки зрения, стоит только присмотреться поближе к достоинствам людей, достигших власти, и спросить себя, согласились бы вы обладать ею при таких же условиях и в той же обстановке. Большинство людей, несомненно, ответит отрицательно. Хотя многие тщеславные люди втайне сокрушаются о своем ничтожестве, однако занимаемое ими положение в обществе льстит их самолюбию настолько, что они готовы любой ценой сохранить приобретенную власть. Тщеславие в некотором смысле перекликается с честолюбием, характерным для людей, стремящихся достичь достойного их положения. Честолюбие подобно желчи: оно способствует проявлению в людях живости, проворства и рвения в делах, если не преграждать ей выхода. В противном случае она перегорает, обращаясь в губительный яд. Многие думают, что путь к счастью состоит в постоянном возвышении над другими людьми. Мудрость же говорит об ином: предпочитай спокойствие шуму, простоту — вычурности, прочность — блеску. Как известно, жизнь жестоко обошлась с художником Рембрандтом. На грани полного разорения ему некоторое время пришлось жить на постоялом дворе. Вот как описывает Тейн де Фрис мысли художника в этот тяжелый для него период: «Рембрандт стоял у окна. Он не замечал ни пронизывающего ночного холода, ни влажной серебристой пыли, которую сырость оставляла на грубой ткани его рабочего халата. Он провел рукой по волосам: где же его прежний ореол великого мастера? Он горько рассмеялся... Но эта горечь была недолгой, она лишь поверхностно коснулась его души, как дыхание касается зеркала. Жизнь его всегда была очень бурной и полной. Он забрался слишком высоко, стремясь с самого неба достать плоды прекрасного. И рухнул с высоты на мрачную и гнусную землю; его завистники ныне празднуют свою победу. Он получил урок. Подняться можно лишь раз в жизни. В пятьдесят лет нечего рассчитывать на благосклонность изменчивой судьбы. Он на многих примерах убедился: кто падает, тот уже не поднимается. — 29 —
|