Психоистория

Первой иллюстрацией этих явно смежных понятий, которые мы будем изучать, является некая сцена между взрослым и ребенком из прошлого. Год 1739-й, мальчик Никола четырех лет. Случай ему запомнился и подтверждался его матерью. Его дед, который был довольно внимателен к нему предыдущие несколько дней, решает «испытать» его наговорит: «Никола, сынок, у тебя много недостатков, и это огорчает твою мать. Она моя дочь и всегда почитала меня; повинуйся мне и ты, исправься, а не то я исполосую тебя, как собаку, которую учат». Никола, рассерженный предательством «со стороны того, кто был так добр к нему», швыряет свои игрушки в огонь. Дед кажется удовлетворенным.

- Никола... я сказал это, чтобы испытать тебя. Неужели ты действительно думаешь, что твой дедушка, который был так добр к тебе вчера и днем раньше, может обращаться сегодня с тобой, как с собакой? Я считал тебя разумным...

- Я не животное, как собака.

- Нет, ты не такой разумный, как я считал, иначе бы ты понял, что я тебя только испытывал. Это была только шутка... Подойди ко мне.

Я бросился к нему на руки.

- Это не все, - продолжал он, - я хочу, чтобы ты подружился с матерью; ты огорчал, глубоко огорчал ее... Никола, твой отец любит тебя, а ты любишь его?

- Да, дедушка!

- Представь, что он в опасности и, чтобы спасти его, тебе надо доложить руку в огонь. Ты сделаешь это? Положишь... туда, если будет необходимо?

- Да, дедушка.

- А ради меня?

- Ради тебя? Да, да.

- А рада матери?

- Ради мамы? Обе руки, обе руки.

- Мы хотим увидеть, говоришь ли ты правду, поскольку твоя мать очень нуждается в твоей маленькой помощи! Если ты любишь ее, ты должен доказать это.

Я ничего не спросил, но, подытожив все, что было сказано, подошел к очагу и, пока они делали друг другу знаки, сунул правую руку в огонь. Боль исторгла из меня глубокий вздох.

Что делает такого рода сцену столь типичной для отношений взрослого и ребенка в прошлом, так это существование столь противоречивых установок со стороны взрослых без окончательного разрешения. Ребенок любим и ненавидим, вознагражден и наказан, дурен и обожаем одновременно. Помещение ребенка в «двойную связку» противоречивых сигналов (что Бэйтсон и другие считают основой шизофрении) происходит само собой. Но противоречивые сигналы исходят от взрослых, которые силятся показать, что ребенок одновременно очень плох (проективная реакция) и очень любим (возвратная реакция). Функция ребенка - умерить растущие тревоги взрослого; ребенок действует как защита взрослого.

Именно проективные и возвратные реакции делают невозможной вину за жестокие избиения, столь частые в прошлом. Все потому, что избивают не реального ребенка. Наказывают или собственную проекцию взрослого («Посмотрите, как она строит глазки! Как снимает мужчин - она настоящая секс-штучка!» - говорит мать о побитой дочери двух лет), или порождение возвратной реакции («Он думает, что он - босс, все время хочет двигать делами! Но я показал ему, кто тут командует!» - говорит отец, раскроивший череп своему девятилетнему сыну).