Психоистория

(2) Страдающий Плод. Героями всех групповых фантазий, всех мифов, всех ритуалов являемся, разумеется, мы сами в качестве Страдающего Плода. Мы обоготворяем и отождествляем с собой - всех, на чью долю выпали страдания и смерть - от Мардука до Таммуза, от Осириса до Христа, от Цезаря до Наполеона, от Жанны д'Арк до Пиаф. Весьма важно то, что герой нашей фетальной драмы в своей основе невинен, какими и мы сами чувствовали себя в чреве: невинен новорожденный младенец, брошенный в пасть Молоха, невинен Таммуз, которого в аду секли до крови, безгрешен Христос, страдающий на кресте. Однако травматичйый ритуал страданиям рождения заново должен, по аналогии с событиями в матке, повторяться снова и снова, будь это ежегодные связанные со встречей Нового года ритуалы страдания и рождения заново в архаических группах или ежегодные пасхальные ритуалы страдания, смерти и воскресения в христианских группах. Поскольку любое важное событие жизни может повлечь за собой возмездие суперэго, то каждое значительное жизненное событие ускоряет ритуал страдания я рождения заново: рождение, достижение зрелости, женитьба, смерть. Иногда инсценируется лишь часть фетальной драмы, например, при крещении или обрезании новорожденных, когда повторяется опыт пребывания в амниотической жидкости, при очистительном спасении ребенка от дьявола или при обрезании пуповины-пениса и установлении кровного соглашения с Богом. Иногда повторяется вся фетальная драма, например, в обрядах инициации по достижении зрелости, когда совершается полный ритуал страдания, смерти и рождения заново. Но самое главное - это то, что все важнейшие групповые события требуют повторения фетальной драмы: конец года, весенний сев, уборка урожая, масленица, канун сражения, коронация. Во многих архаических обществах не только совершается регулярное обновление могущества царя и очищение группы посредством ежегодных ритуалов смерти и рождения заново, чему Фрэзер приводит бесчисленное множество примеров в своей работе «Умирающие и воскресающие боги», но и считается необходимым, чтобы лидер каждое утро проходил через драму рождения заново, ибо иначе мир безнадежно погрязнет в скверне. Христиане имели возможность совершать это очищение группы в виде еженедельных месс со сходным содержанием, включающим смерть и рождение заново, а современные нации очищаются, каждые несколько лет переизбирая лидера.

(3) Нарастающее Загрязнение. Единственное в жизни впечатление, которое может соответствовать одному из важнейших групповых убеждений, - что миру постоянно грозит загрязнение крови, относится к фетальному периоду. Основной страх, которым проникнута вся групповая жизнь, начиная от примитивных табу и заканчивая современной политической паранойей, - это страх загрязнения и осквернения (pollution). Каким бы иррациональным ни был социальный порядок, он всегда поддерживается с целью предотвратить опасность осквернения групповой жизни нарушителем. Любой ритуал, любой «жертвенный кризис» предпринимается, чтобы очистить группу от скверны. Два противоположных полюса - святость и грязь - происходят из одного источника - плаценты; латинское слово sacer (священный) первоначально имело двойной смысл: «святой» и «оскверненный». Табу на менструальную женскую кровь - одно из самых универсальных на земле, поскольку эта кровь приравнивается к загрязненной крови, а образ неистово менструирующей «плацентарной» женщины - основная тема мифов во многих примитивных культурах. Примитивные племена часто персонифицируют менструальную кровь; из нее, говорят эти люди, может «сотвориться зародыш», поэтому такая кровь опасна для людей. Менструирующие женщины считаются опасными для всей общины: они разрушают стан, оскверняют целые леса, наносят ущерб стадах, отнимают у мужчин мужественность, отравляют вино, вызывают неурожай и навлекают на группу самые разнообразные бедствия. Однако по сути менструальная кровь животворна, священна и могущественна; инцест между матерью и сыном - сыновнее личное табу - в конечном счете представляет собой мощное желание вернуться к изначальному плацентарному источнику жизни.