Психика и реальность. Единая теория психических процессов

И наконец, заслуживает упоминания и даже подчеркивания еще одно совпадение эмпирических обобщений, полученных совершенно различными методами при решении разных экспериментально-теоретических задач. Совпадение это включает в себя два момента. Первый из них состоит в том, что аналогично многим собственно психологическим исследованиям, но продвигаясь в совершенно другом направлении (со стороны физиологии), Н. А. Бернштейн делает заключение об особенно интимной связи временной структуры психических программ с восприятием движения и, соответственно, с эффекторикой и ее проприорецептивно-кинестетическим психическим отражением. Это важно подчеркнуть потому, что в собственно пространственных компонентах психических программ действий непосредственная связь с отражением движения оказывается уже более скрытой и компоненты временной последовательности отражения хода движения уже замаскированы (см. там же, с. 126).

Второй момент указанного совпадения эмпирических обобщений, полученных разными методами, касается связи временной структуры психических программ с высшими уровнями психической организации. Из многочисленных данных общей психологии, патопсихологии и психиатрии хорошо известна органическая связь временной организации психических явлений через память с высшими уровнями личностного синтеза, с интегральной структурой субъекта психической деятельности. Продвигаясь опятьтаки со стороны физиологического и психофизиологического анализа закономерностей построения движений и действий, Н. А. Бернштейн (1966) приходит к аналогичному обобщенному выводу. "Из эффекторики, – пишет он, – вырастает субъективное время, из времени – смысловое действование; из последнего на наиболее высоких уровнях – поведение; наконец, верховный синтез поведения – личность или субъект" (там же). Соотнося далее особенности временных и пространственных характеристик психических программрегуляторов и предвосхищая этим результаты последующих исследований А. Р. Лурия, Н. А. Бернштейн делает заключение о преимущественной связи пространственных компонентов этих программ с задними отделами больших полушарий, а временных компонентов – с передними отделами. Все эти взаимосвязи здесь особенно важно подчеркнуть в связи с обсуждавшимся выше вопросом о том, как проявляется трехкомпонентность структурной формулы процессов психической регуляции деятельности в эмпирическом материале психологических и психофизиологических исследований.

В приведенных выводах Н. А. Бернштейна, полученных на обширном эмпирическом материале, трехкомпонентность структуры процессов психической регуляции проступает достаточно отчетливо. В пространственно-предметных компонентах этих программ получает свое прямое выражение по преимуществу когнитивный компонент процессов регуляции, во временных компонентах, прямо и непосредственно вырастающих из эффекторики и представляющих психическое отражение хода самих регулируемых действий, – компонент, относящийся к самой структуре движений, действий и целостной деятельности. С временными же характеристиками этих программ, относящихся к более высоким уровням психической организации, связана, структура субъектномотивационного компонента этой трехчленной структурной формулы. Описанным выше характеристикам пространственно-временной структуры психических программ вполне аналогичны показатели и особенности этой структуры, полученные в наших предшествующих исследованиях процессов психической регуляции деятельности, а также в исследованиях Б. Ф. Ломова (1966).