|
Мы привыкли считать, что у человека все выглядит совершенно иначе, что предмет прочно связан с его функцией. Не подвергая сомнению сам этот факт, заметим, что явление это у человека изучено недостаточно. Однако, можно утверждать, что деятельность, на которую способно животное, направлена не на познание, а на ощутимый или полезный результат. Она не учитывает всей структуры предмета, а только то средство, в котором животное нуждается в данный момент [9, с. 85]. Но разве человек не занимается деятельностью, которая направлена на полезный результат? Разве человек всегда знает и в состоянии учесть всю структуру предмета? Объем человеческого незнания чрезвычайно велик. Осуществляя свою полезную деятельность, человек, чаще всего, действует в условиях неопределенного, непознанного мира. Причем, особенно мало мы знаем свойства мира сопротивляться или поддаваться нашим преобразованиям. Если бы особенности развития человеческого интеллекта определялись только возникновением и развитием речи, — пишет далее А. Валлон, — то «практический интеллект из интуитивного превратился бы в дискурсивный» [9, с. 90]. Он упражнялся бы при помощи поступательного связывания аргументов. Разумеется, невозможно, чтобы речь, став одной из способностей ребенка, не проникла бы в различные области его деятельности. Но в этом ли заключается сущность изменения и происходит ли настоящее и полное превращение ситуативного интеллекта? А. Валлон начинает анализировать известные факты влияния речи на поведение. Известные нам по работе Л.С. Выготского опыты с афатиками он объясняет так же, как и сравнительное поведение гиббона и ребенка до и после возраста речи. С помощью речи человек может сказать себе «правая» или «левая», но связь между речью и пространственной интуицией гораздо сложнее. Действительно для ребенка, владеющего речью, нет необходимости в большом количестве опытов, чтобы проследить за перемещением коробки. Разве не очевидно, — пишет А. Валлон, — что этим он обязан своей способности мысленно наметить траекторию последовательных положений, занимаемых коробкой. Словесное выражение этих положений (коробки!) намного превосходило бы лингвистические возможности в этом возрасте. Следовательно, дело идет здесь о самой элементарной операции, еще… близкой к действию, прямо связанному с предметами, но которая обладает некоторыми условиями, общими с речью. Как и в деятельность шимпанзе, в деятельность ребенка входит интеллектуальная выдумка и открытие использования предметов. Различие, во-первых, состоит в стремлении ребенка просить содействия у взрослых. Во-вторых, ребенок, по-видимому, часто представляет себе орудие прежде, чем он использует его. Эти его особенности еще несовершенны. Представление о некотором орудии как бы скрывает от ребенка те элементы, которыми можно воспользоваться в данной ситуации. Имеющиеся приемы еще часто не стали соизмеримыми с тем пространством, которое необходимо преодолеть. — 30 —
|