* Милюков П. Очерки по истории русской культуры. СПб, ч. I ГПБ, АДП ед. хр. 4452, 1901. ** Сорокин П.А. О свободах. Неотъемлемые права человека и гражданина. М.: Художественная литература, 1993. ***Сорокин П.А. Голод и идеология общества // Экономист, 1922. № 4—5. **** Чулков Г. Императоры. Психологические портреты. М.: Искусство, 1995. ***** Чиж В.Ф. Психология злодея, властелина, фанатика. М.. Республика, 2001. Особая страница истории политической психологии связана с психоанализом. Это направление стало необычайно быстро распространяться в России, особенно после революции 1917 г. О необычайной судьбе тех, кто увлекся ставшей тогда модной теорией З. Фрейд а, можно прочесть в книгах А. Эткинда «Хлыст, секты, литература и революции», «Эрос невозможного»*. Пожалуй, самое поразительное в истории расцвета, запрета и повторного проявления интереса к психоанализу уже в наши дни — это именно его связь с реальной политикой. Можно без всякого преувеличения сказать, что если бы не увлекались идеями психоанализа такие политики как Л. Троцкий, К. Радек, А. Иоффе, судьба этой психологической школы в России была бы иной, возможно не было бы запретов на исследования после середины 30-х. * Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. СПб.: Медуза, 1993, Эткинд А. Хлыст. Секты. Литература и революция. М.: Новое литературное обозрение, 1998. Еще предстоит осмыслить влияние марксизма на политическую психологию. Но, очевидно, это можно будет сделать не раньше, чем осядет пыль на полях политических и идеологических баталий новейшего времени. Сейчас ясно лишь, что тот вариант марксизма, который развивался в Советском Союзе, не слишком способствовал проявлению интереса к этой проблематике. В отечественном обществоведении преобладали указания на определяющую роль масс в политическом процессе и одновременно — недооценка значения личностного фактора. При этом трактовка масс была весьма упрощенной: массы понимались как некая безликая сумма индивидов, приводимая в движение волей политического авангарда. Такие методологические посылки делали ненужным учет психологического фактора. Добавим к этому, что реального представления о политическом сознании и поведении отдельных представителей этой массы не было в силу отсутствия обратной связи между правящей элитой и населением. В этом отношении политическая психология находилась в еще худшем положении, чем социальная психология и социология, представители которых дважды за послевоенный период приступали к изучению человеческих компонентов общества в целом и политики в частности. Оба раза эти попытки были связаны с реформой системы — в годы хрущевской «оттепели» и в годы перестройки. Возникновение серии работ, касающихся политико-психологической проблематики, относится к началу — середине 60-х гг. — это работы Б. Поршнева, Ю. Давыдова, В. Парыгина, Ю. Замошкина и других социологов, историков и психологов. В эти же годы происходит настоящее знакомство с трудами западных ученых и их критическое переосмысление в советском контексте. — 24 —
|