|
Другая моя "подопытная" посвятила себя тому, что лучше всего назвать служением обществу в самом широком смысле этого слова. Она перевязывала раны в больницах, помогала людям, впавшим в депрессию. Причем она не только делала это сама, но и создала организацию, которая могла помогать людям больше, чем одна эта женщина. Еще одним человеком из этой группы был психиатр, "чистый" клиницист, который не написал ни одной статьи, не создал ни одной теории, не провел ни одного исследования, но который находил удовольствие в своей ежедневной работе, оказывая помощь людям в их самосозидании. Этот врач относился к каждому своему пациенту так, словно тот был единственным человеком в мире, наивно и невинно, но с великой мудростью, в духе даосизма. Он никогда не употреблял профессиональный жаргон и не вселял в пациента пустых надежд. Для него каждый пациент был абсолютно уникальным человеческим существом и, потому, совершенно новой проблемой, которую нужно было понять и решить совершенно по-новому. Его успех даже в самых сложных случаях является доказательством его "творческого" подхода к делу (а не стереотипного или ортодоксального). Из общения с другим человеком я узнал, что создание своего предприятия тоже может быть творческим делом. Из общения с молодым спортсменом я узнал, что идеально поставленный "блок" может быть таким же эстетическим произведениям, как и сонет, и что к его применению также можно подходить творчески. Однажды меня осенило, что некая очень хорошая виолончелистка, которую я автоматически считал "творческой личностью" (не потому ли, что она ассоциировалась у меня с музыкой как творчеством, с творцами-композиторами?), на самом деле просто хорошо исполняет то, что написал кто-то другой. Она была рупором, таким же, каким является посредственный актер или "комедиант". Хороший краснодеревщик, садовник или портной могут иметь больше оснований называться творческими людьми. Я должен был в каждом случае делать особый вывод, поскольку почти любая работа или занятие могут быть как творческими, так и не творческими. Иными словами, я научился применять слово "творчество" (а также "эстетика") не только к "продукции", но и к людям (характерологически), видам деятельности, процессам и установкам. Более того, я стал применять слово "творчество" ко многим разным вещам, помимо тех, которые большинство людей привыкло считать результатами творчества, вроде стихотворений, теорий, романов, экспериментов или картин. В результате я пришел к необходимости отделить "особый творческий талант" от "творческих способностей к самоактуализации", которые в большей степени производны от самой личности и которые активно проявляются в повседневной жизни, например, в определенной установке. Творчество самоактуализации можно приблизительно определить как склонность ко всему подходить творчески, скажем, к домашнему хозяйству, преподаванию и т.п. Мне часто приходило в голову, что существенным аспектом такого рода творчества является особый вид восприятия, примером которого является сказочный персонаж – мальчик, увидевший, что король – голый (это также опровергает обычное представление, будто творческие способности обязательно должны привести к созданию какой-либо "продукции"). Такие люди могут воспринимать мир по-новому, конкретно, идеографически и, в то же время, абстрактно, обобщенно, в категоризации и классификации. Соответственно, они в гораздо большей мере живут в реальном мире природы, чем в созданном из слов мире концепций, абстракций, ожиданий, верований и стереотипов, который большинство людей пугает с миром реальности (97, гл. 14). Такой подход Роджерс метко назвал "открытостью ощущениям" (145). — 97 —
|