|
Во всех таких случаях бессилия и чрезмерного уважения закона "сознание" или авторитет старого коллективного отца заглушает "внутренний голос", возвещающий о новом проявлении Божественного. Точно также как для сыновей матерей Ужасная Мать затмевает бога отца, а сами они бессознательно удерживаются в лоне, отрезанные от созидательной, солнечной стороны жизни, так и для сыновей отцов родившая героя богиня полностью затмевается Ужасным Отцом. Они живут полностью на сознательном уровне и заточены в чем-то тина духовного лона, которое никогда не позволяет им приблизиться к их плодотворной женской стороне, творческому бессознательному. Таким образом, они оказываются кастрированными, подобно сыновьям матерей. Их подавленный героизм проявляется как бесплодный консерватизм и реакционное отождествление с отцом. Ему не хватает живой, диалектической борьбы поколений. Обратную сторону этого комплекса отца - которая ни в коей мере не подразумевает освобождения от него можно видеть в "вечном сыне , вечном революционере. Он_ отождествляет сёбя с убивающим дракона героем, но абсолютно не осознает своего родства с божественным отцом. Отсутствие отождествления с отцом не позволяет вечному юноше когда либо обрести его царство. Его отказ стать отцом и взять в свои руки власть представляется ему гарантией вечной молодости, ибо взять в свои руки власть означает признать факт что она должна быть передана будущему сыну и правителю. Индивидуалист по своему существу неархетипичен - то есть, с возрастом вечный революционер оказывается невротиком, который не готов вести себя как подобает в его возрасте и принимает свои ограничения. Преодолеть комплекс Исаака не означает выйти из-под его влияния. Таким образом, в сражении с драконом задача героя заключается не только в победе над матерью, но и над отцом. Конфликт никогда не бывает личностным, он всегда надличностный. Даже там, где собственные родители играют некоторую роль — а на практике это всегда так — их личный вклад сравнительно невелик, в то время как вклад надличностных родительских образов, действующих через них, имеет огромное значение. Когда мы изучаем историю индивида, то находим, что собственная реальность родителей не только искажена, но иногда может быть даже полностью инвертирована, если того требует архетипический канон. Даже Фрейд с удивлением отмечал, что запрет может настойчиво приписываться родителям который никогда ничего подобного не выражал.[13] Снова и снова случается так, что помимо вторичной персонализации, которая всегда демонстрирует Эго ложную картину, действующими факторами являются надличностные компоненты бессознательного. Только встреча Эго с этими надличностными факторами создает личность и закладывает ее "властные структуры".[14] Для этого в качестве модели служит герой; его свершения и его страдания иллюстрируют то, что позднее выпадет на долю каждого индивида. Формирование личности символически изображается в его жизни — он является первой "личностью", и его примеру следует каждый, кто становится личностью. — 147 —
|