|
Более того, может быть так, что ни одна из этих реакций, в непосредственном или трансформированном виде, не переживается сознательно; мы отдаем себе отчет только в нашей реакции на эти реакции. Видное место среди этих "вторичных" реакций занимают ярость и страх. Хорошо известно, что удар по гордости может вызвать мстительную враждебность. Она проходит весь путь от неприязни до ненависти, от раздражения до гнева и слепой убийственной ярости. Иногда постороннему наблюдателю легко установить связь между яростью и гордостью. Например, человек разъярен бесцеремонностью шефа или нахальством таксиста, происшествиями, которые могут вызвать, самое большее, раздражение. Сам он отдает себе отчет только в своем праведном гневе в ответ на скверное поведение других. Наблюдатель, скажем, аналитик, видит, что происшествие задело гордость пациента, что он почувствовал себя униженным и поэтому пришел в ярость. Пациент может принять такую интерпретацию, как вполне объясняющую его чрезмерную реакцию, а может и настаивать, что его реакция вовсе не была чрезмерной, и его гнев – законный гнев на подлость или глупость другого. Конечно, не вся иррациональная враждебность исходит от задетой гордости, но она все-таки играет большую роль, чем это признают. Аналитик должен быть бдительным к такой возможности, особенно по поводу реакции пациента на него самого, на интерпретации и на аналитическую ситуацию в целом. Связь с задетой гордостью легче всего прослеживается, если во враждебности есть оттенок неуважения, презрения, намерения унизить. Тут в чистом виде действует закон возмездия. Пациент, сам того не зная, чувствует себя униженным и платит тем же. Это сущая потеря времени – обсуждать с пациентом после таких инцидентов его враждебность. Следует прямо задать вопрос, от чего пациент почувствовал унижение. Иногда порывы унизить аналитика или мысли об этом, не сопровождаемые никакими действиями, появляются сразу, в самом начале анализа, еще до того, как аналитик мог успеть задеть какое-то больное место. В таком случае вероятно, что пациент бессознательно унижен самим фактом прохождения анализа, и задача аналитика – прояснить для пациента эту связь. Естественно, то, что происходит во время анализа, происходит и вне его. И если бы мы чаще задумывались о том, что оскорбительное поведение может вытекать из задетой гордости, мы избавили бы себя от многих мучительных и даже надрывающих сердце положений. Таким образом, когда друг или родственник мерзко себя ведут, после того как мы по собственной воле помогли им, лучше не огорчаться их неблагодарностью, а подумать о том, как сильно могла быть задета их гордость тем, что они вынуждены были принять помощь. И, по обстоятельствам, может быть, стоит поговорить с ними об этом, или помогать им так, чтобы у них была возможность сохранить лицо. Сходным образом, в случае презрительной установки по отношению к людям вообще, недостаточно возмутиться высокомерием такого человека; к нему стоит отнестись, как к тому, кто идет по жизни с ободранной кожей, настолько всестороннее уязвима его гордость. — 89 —
|