Невроз и личностный рост

Однако если ее удвоенные усилия не приводят к существенным переменам в картине, она с еще большей страстью может наброситься на себя, попадая тем самым под двойной огонь. Поскольку идея "отдать себя" постепенно утрачивает свою ценность, и, следовательно, она начинает осознавать, что терпит слишком много издевательств, то она считает, что ею пользуются, и начинает ненавидеть себя за это. До нее также начинает доходить, что ее "любовь" – на самом деле болезненная зависимость (какими бы словами она бы ее ни называла). Это здоровое осознание, но сперва она реагирует на него самоосуждением. Вдобавок, осуждая в себе мстительные склонности, она ненавидит себя за то, что они в ней есть. И наконец, она предается беспощадному самоуничижению за то, что не сумела вызвать его любовь. Она отчасти осознает эту свою ненависть к себе, но обычно большая ее часть выносится вовне, пассивным образом, характерным для смиренного типа. Это означает, что теперь у нее есть мощное и всепроницающее чувство, что он ее обидел. Это создает новое расщепление ее отношения к нему. Ее увлекает гнев, проклюнувшийся из этого чувства обиды и разросшийся. Но и ненависть к себе так страшит ее, что она или ищет привязанности, которая успокоила бы ее, или же закрепляется на чисто саморазрушительном фундаменте своей покорности плохому обращению. Партнер становится проводником ее деструктивности, обращенной на себя. Ее влечет к тому, чтобы ее мучили и унижали, потому что она ненавидит и презирает себя.

Наблюдения над собой двух пациентов, готовых вырваться из зависимых отношений, могут иллюстрировать роль ненависти к себе в этот период. Первый пациент, мужчина, решил провести короткий отпуск один, чтобы выяснить, каковы его истинные чувства к женщине, от которой он зависел. Попытки такого рода, хотя и понятные, в основном оказываются тщетными – отчасти потому, что компульсивные факторы затемняют вопрос, а отчасти потому, что человек обычно реально озабочен не своими проблемами и их отношением к ситуации, а только тем, как бы "узнать" (непонятно где) любит он другого или нет.

В данном случае уже одна решимость пациента докопаться до корней проблемы принесла плоды, хотя он, конечно, не сумел выяснить свои чувства. Чувства-то были, чувств, на самом деле, бушевал целый ураган. Сперва он был захвачен чувством, что его женщина была так бесчеловечно жестока, что любой кары было бы для нее мало. Вскоре, так же сильно, он почувствовал, что отдал бы все за дружеский шаг с ее стороны. Несколько раз он переходил от одной из этих крайностей к другой, и каждое переживание было таким реальным, что всякий раз он на какое-то время забывал о противоположном чувстве. На третий раз он понял, что его чувства противоречивы. Только тогда он понял, что ни одна из крайностей не является его истинным чувством, а тогда уж увидел, что обе они носят компульсивный характер. Это принесло ему облегчение. Вместо беспомощного метания от одной эмоциональной крайности к противоположной, он мог теперь относиться к ним, как к проблеме, требующей решения. Следующая часть анализа принесла удивительное открытие: оба чувства, по сути, мало относились к партнеру, а более к его собственным внутренним процессам.