|
Взаимосвязь между социальной болью и болью физической отражает сцепки между эмоциональными и физиологическими процессами в организме. Огорчение не просто причиняет эмоциональные страдания — оно влияет на наше физическое состояние. Более того, отношения с другими настолько важны для людей, что недостаток социальных связей — фактор риска для здоровья, сопоставимый с риском от курения, гипертонии, ожирения и гиподинамии. В одном исследовании ученые опросили 4775 взрослых в округе Аламеда, под Сан-Франциско[144]. Участники эксперимента заполнили опросник, охватывавший их семейное положение, контакты с дальними родственниками и друзьями и участие в общественных группах. Все ответы каждого участника переводились в численный показатель под названием «индекс социальной сети». Высокие показатели этого индекса означают, что у человека много прочных и близких социальных контактов, а низкие — относительную социальную изоляцию. Исследователи приглядывали за состоянием здоровья испытуемых следующие девять лет. Поскольку у всех участников эксперимента были разные жизненные ситуации, ученые применили математические методы выделения эффектов социальной контактности из круга остальных факторов риска, вроде курения и прочих, упомянутых ранее, а также факторов социально-экономического статуса и заявленного уровня удовлетворенности жизнью. Результаты получились ошеломительные. За девять лет исследования у тех, чей индекс социальной сети был определен как низкий, вероятность смерти оказалась вдвое выше, чем у участников со сходной жизненной ситуацией, но с высоким индексом. Судя по всему, отшельники страховщикам — плохие клиенты. Некоторые ученые убеждены, что потребность в социальных взаимодействиях — движущая сила эволюции человеческого сознания[145]. В конце концов, приятно располагать умственными потенциями, достаточными для понимания того, что мы живем в искривленном четырехмерном пространстве-времени, но если бы жизни наших прапредков зависели от GPS и нахождения с его помощью ближайшего японского ресторана, способность развить подобное знание не была бы важна для выживания нашего вида и, стало быть, не толкала бы нашу церебральную эволюцию. С другой стороны, совместные действия и коллективный разум, который для них требуется, оказались для нашего выживания, судя по всему, совершенно необходимы. Другие приматы тоже демонстрируют коллективный разум, но куда им в этом деле до нас. Они, может, шустрее и сильнее нас, но у нас есть гораздо более развитая способность сбиваться в кучи и координировать сложные совместные действия. Много ли ума надо, чтоб быть в контакте с людьми? Могла ли потребность во врожденном навыке общения стать причиной развития этого нашего «высшего» разума и, быть может, то, что мы привыкли считать вершинами умственного развития, — наука, литература — всего лишь побочные продукты этого умения? — 55 —
|