|
Следовательно, можно сказать, что линия, идущая от работ А.Н. Леонтьева и А.Р. Лурии [36], В.А. Артемова [4] и Н.А. Рыбникова [58], одерживает верх над линией С.Л. Рубинштейна прежде всего благодаря усилиям Б.М. Теплова [72]. Подчеркивая значимость победы К.Н. Корнилова, историки волей-неволей были вынуждены детализировать взгляды на проблему «психология и марксизм» не только у Корнилова, но и Челпанова. Тем самым мы постепенно получаем все более полное представление о борьбе между Корниловым и Челпановым именно как о дискуссии, в которой каждая из сторон выдвигала свои аргументы и контраргументы, доказывая правильность своих взглядов и ошибочность взглядов оппонента. Основное внимание при этом уделяется изложению взглядов Корнилова. Существенные изменения по сравнению с точкой зрения С.Л. Рубинштейна схема изложения дискуссии претерпевает в работе Б.М. Теплова [72]: если у Рубинштейна марксизм Корнилова носит декларативный характер («лозунг» в негативном смысле – как пустая фраза, «фразеология»), то у Теплова марксистские идеи Корнилова оцениваются позитивно: лозунг уже в положительном смысле, как «правильно намеченные задачи». У Рубинштейна Корнилов – это механицист, прикрывавший свою реактологию марксистскими фразами; у Теплова, наоборот, Корнилов – первый советский психолог-марксист, совершавший механистические ошибки. Вследствие этого в схеме изложения появляются следующие нюансы. Вводится тезис о том, что до 1923 г., в частности, в первом издании «Учения о реакциях» Корнилов был механицистом и т.д., но в докладе в январе 1923 г. Корнилов оказывается уже сторонником «новой, материалистической» [72, с. 11] психологии, которая «должна строиться на основе диалектического материализма» [72, с. 11]. Тем самым признается принципиальное изменение взглядов Корнилова от механистических в сторону марксистских, в связи с чем оценивается результат его борьбы с Челпановым: именно благодаря обращению к марксизму Корнилову удалось разгромить Челпанова. Кроме того, вводится тезис о том, что марксистские идеи Корнилова изначально содержали в себе внутреннее противоречие: правильным марксистским идеям-лозунгам не соответствовала их реактологическая конкретизация. Таким способом Б.М. Теплову удается найти основание для компромисса, признавая, с одной стороны, значимость К.Н. Корнилова-марксиста в борьбе против идеалиста Г.И. Челпанова, но, с другой стороны, критикуя «марксистскую психологию» (реактологию) Корнилова за недостаточность в ней марксизма с позиций партийной резолюции 1931 г. Подчеркнем, что в эту схему неявным образом входят еще два тезиса: во– первых, признается, что в начале 20-х годов Корнилов как психолог был лучшим, что мог выставить «марксистский лагерь» в борьбе против эмпирической психологии; во-вторых, подразумевается, что до 1931 г., т.е. до «реактологической дискуссии», ошибки Корнилова никем не были вскрыты и Корнилова никто не критиковал. — 26 —
|