|
Кобо Абэ. Сожженная карта[9] Относительно увольнения Г.И. Челпанова в 1923 г. с поста директора Психологического института и назначения на его место К.Н. Корнилова в советской историографии психологии за прошедшие десятилетия сложился довольно устойчивый комплекс констатаций и выводов, основанных на определенной эмпирии и принципах ее оценки. Изучение этого комплекса позволяет не только прояснить один из драматических эпизодов в судьбе Челпанова и всей отечественной психологии, но и отчетливо увидеть некоторые характерные особенности нашей традиционной историографии. В работах советских авторов факту смены руководства Психологического института придается очень большое, можно сказать, историческое значение. А.В. Петровский прямо указывает: «В конце 1923 г. директором Московского института психологии (в то время именовавшегося Психологическим институтом при Московском государственном университете) вместо Челпанова был назначен Корнилов. Это событие выходило за рамки внутриуниверситетской жизни и знаменовало начало новой эпохи в истории не только Московского психологического института, но и всей психологии» [82, с. 59]. Если же подходить более конкретно, то перед нами открывается следующая картина. В первые годы после революции и в начале 20-х годов «идеалистическая психология, конечно, не собиралась сдаваться без боя» [106, с. 11], и в этой борьбе Челпанов, будучи «главой идеалистического лагеря» [95, с. 66] и официально возглавляя психологический фронт» [107, с. 9], «пытался сопротивляться проникновению марксизма в психологию» [2, с. 48] и «отстаивал идеалистическую психологию» [21, с. 12], которая была «старой» [106, с. 11], «уже отжившей свой век» [95, с. 11], но «прочно укоренившейся в дореволюционное время, всемерно поддерживавшейся царским правительством» [97, с. 13]. Стремясь «приспособить философию марксизма к своим эмпирическим воззрениям» [3, с. 25], Челпанов «извращал марксизм», «искажал приводимые цитаты» [21, с. 33], но «никакая хитроумная тактика борьбы Челпанова не могла остановить начавшийся процесс проникновения марксизма в психологическую науку» [119, с. 122]; «приспособленчество Челпанова никого не обмануло, и его попытки прикрыть идеализм фразами о независимой от философии эмпирической психологии потерпели неудачу» [21, с. 34]. С.Л. Рубинштейн по этому поводу писал о «разгроме крайнего идеализма метафизической психологии» [91, с. 67], Б.М. Теплов столь же категорично утверждал, что «открыто идеалистическая психология Челпанова и других была разбита полностью и вышла из борьбы» [106, с. 12]. Б.Г. Ананьев писал о Г.И. Челпанове, что «стремительный ход развития новой советской психологии устранил окончательно эту когда-то крупнейшую фигуру русского идеализма из научной психологии» [2, с. 48]. А.А. Смирнов говорил о «победоносной борьбе» и «победе над отечественной идеалистической психологией» [97, с. 16], констатируя, что психологам-марксистам во главе с Корниловым «немалое время потребовалось для того, чтобы разоблачить и полностью ниспровергнуть попытки наиболее агрессивно настроенных представителей идеалистической психологии (Г.И. Челпанова и всех, кто его поддерживал) любыми путями отстоять господствовавшую ранее психологию и с целью спасения ее доказать недоказуемое» [97, с. 13]. Об «успехе» К.Н. Корнилова пишет А.В. Петровский [83, с. 93], о «первых победах» К.Н. Корнилова упоминает Л.М. Орлова [80, с. 63] и т.д. Любопытно, что при этом во многих работах приводятся фамилии тех, кто вместе или наряду с Корниловым развивал идеи марксистской психологии (В.А. Артемов, П.П. Блонский, Л.С. Выготский, Н.Ф. Добрынин, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, А.А. Смирнов, Б.М. Теплов и др.), но из представителей идеалистического лагеря обычно указывается только Г.И. Челпанов. — 100 —
|