|
Третья категория обратившихся к психоконсультанту лиц настолько направлена на проектирование собственного будущего, что складывается впечатление, что словно они "переселились" в измерение еще не наступившего психологического будущего. Образ личной жизни в будущем и проспективного "Я" занимает в их жизненном мире доминирующее положение, превращаясь в своего рода "тирана", который диктует как быть в настоящем. Тем самым образ актуального "Я" подгоняется под нужды и императивы проспективного "Я", личность сама себе подрывает почву для собственного бытия в настоящем и лишает самоценности все проявления экзистенции "здесь и теперь". Актуальное "Я" в душевной жизни личности выступает в качестве объектного средства для скорейшего достижения целевого состояния, зафиксированного в образе проспективного "Я". Все манипуляторные действия в адрес актуального "Я" направлены на его "подгонку" под желаемое будущее. Такая жизненная стратегия, сопровождаемая стремительным ускорением событий и темпов жизни, постоянно претерпевает фиаско. Личность приходит в смятение, стремление к сверхорганизованности оборачивается дезорганизацией поведения и времени жизни, возникают и усиливаются вегетативные и другие психосоматические нарушения. Для иллюстрации только что сказанного мы можем сослаться на два примера из нашей психоконсультационной практики. Первый из них отражает трудности самоадаптации к образу ретроспективного "Я", а второй – болезненное и неадекватное стремление приспособить актуальное "Я" к модели проспективного "Я". Случай 4. К нам обратилась К. Т., женщина 36 лет, инженер. Драма ее личной жизни заключалась в том, что ее первый брак был неудачным, и она не хотела иметь ребенка от мужа, которого возненавидела. Она развелась с мужем и настояла на аборте во время первой своей беременности, хотя плоду тогда было свыше 4-х месяцев. В результате такого неоправданного хирургического вмешательства К. Т. лишилась фертильности, далее многократно лечилась, но бесполезно. У нее была очень сильная репродуктивная установка и семейные отношения мыслились ею под знаком детоцентрированности. Таким образом, она оказалась обреченной на нереализованность своей генеральной жизненной установки. К. Т. всячески пыталась стереть из своего прошлого цепь событий, приведших к такому печальному исходу. Однако это ей не удавалось: ни социально-активная позиция и многочисленные контакты, ни профессиональное самоусовершенствование, ни разнообразные путешествия, ни внешняя привлекательность и личное обаяние, притягивающее к ней мужчин, не способствовали самозабвению и залечиванию душевной раны, причиной которой она, в первую очередь, считала саму себя на фоне ненависти к первому мужу и общей дезадаптированности с ближайшим окружением. В течение ряда лет у нее появились сюжетные сны, связанные с появлением и ростом ребёнка-сына. Тем самым нереализованная установка реализовывалась в образах сновидений. В поисках избавления от своего прошлого К. Т. вторично вышла замуж. Анализ ее отношений ко второму мужу показал, что она подходила к нему с родительско-материнских позиций, она как бы его усыновила, муж как бы представлялся заместителем нерожденного сына. В один период по совету окружающих и на основе собственного решения она была намерена усыновить ребенка. Однако намерение оставалось намерением, так как все реальные шансы на его воплощение ликвидировались ею самой. Причиной того выступала все та же незалеченная рана и фиксация на ней. Впоследствии возникли конфликты и со вторым мужем, которого помимо прочего уже психологически не устраивало играть роль ребенка в общении с супругой. Они развелись. К. Т. продолжала свою линию "экстирпации" прошлого и решила изменить образ жизни в профессиональном отношении, оставила работу, регулярно напоминавшую прошлое, и перешла работать на новое предприятие, что сулило ей новые интересные дела и отношения. Однако, как она выразилась, "внешне много изменилось к лучшему, но внутренне все оставалось так же". Во время обсуждений личностно-жизненных проблем с психологом она преимущественно была фиксирована на прошедшее. Очень важной линией в её самоописании выступало то, что она постоянно со стороны ближайшего окружения выступала объектом субъект-объектного манипулирования. Она в равной степени не могла приспособиться ни к такому отношению к себе со стороны других и ни к своим поступкам в прошлом. Самодеструктивные тенденции подрывали почву для самоприятия. — 99 —
|