Лекции по общей психологии

Дело в том, что неопредмеченная потребность, «узнав себя» в предмете, то есть после первого удовлетворения, прочно фиксируется на этом предмете, как бы прилипает к этому предмету и, по крайней мере у насекомых, «не желает знать» никакого другого предмета, то есть после встречи с предметом, после акта опредмечивания остается только за этим предметом. Это может иметь место и у млекопитающих.

Дарвин приводит также пример, относящийся к фиксации признаков объекта пищевой потребности у теленка: если первое кормление теленка происходит из материнских сосков, то признаки именно этого объекта и становятся сигнальными для его пищевого поведения, так что потом бывает уже трудно переключить его на кормление молоком из сосуда.

Эти эффекты, возникающие при первой встречи потребности со своим предметом, были переоткрыты этологами К.Лоренцом, Н.Тинбергеном, которые много поработали над наблюдениями аналогичного порядка. Это очень разные люди по своим философским, мировоззренческим, социально-политическим взглядам, но их объединяют исследования инстинктивного поведения, в которых был открыт чрезвычайный акт опредмечивания потребности. Этологи изображают онтогенетическое развитие примерно по такой схеме: инстинктивное поведение неминуемо развертывается при встрече молодого животного с ключевым раздражителем. Следует отметить, что ключевой раздражитель лишь включает, «отпирает» скрытое поведение. После того, как ключевой раздражитель вызывает поведенческий акт, он выходит из игры. Иными словами, ключевой раздражитель в какой-то мере подобен мавру и к нему можно отнести крылатую фразу: «Мавр сделал свое дело — мавр может уходить». Так, птенец первоначально затаивается на каждое появление движущегося предмета над головой, а затем птенец учится не затаиваться при появлении объектов типа безвредных пернатых. То есть птенцы через некоторое время после рождения отрицательно реагируют на любые птичьи силуэты, а затем не обращают на силуэты певчих пернатых ровным счетом никакого внимания, так как сохранение такой фиксированной реакции на ключевой раздражитель в поведенческом репертуаре было бы просто биологически нецелесообразным.

Чрезвычайно ярко проявляется слабая селективность пусковых механизмов поведения, активируемых эндогенными факторами, на примере «реакции следования» у выводковых птиц (утят, гусят). Дело в том, что после появления на свет у молодых животных (рельефнее всего это видно на птицах) происходит «запечатление» (импринтинг) на «любой объект, величина которого находится где-то между размерами курицы-бентамки и большой двухвесельной лодки», по словам Лоренца, то есть потребность «узнает себя», когда наступает время появления «реакции следования», в довольно широком классе объектов. Любой объект, размеры которого колеблются в указанных пределах, с успехом заменяет гусенку мать, и после от гусенка, как это показали увлекательные опыты К.Лоренца, не так-то легко избавиться. Он всюду следует за «мамой», в роли которой выступает передвигающийся на корточках или плывущий по озеру экспериментатор. Следовательно, первоначально поведение фиксируется на любом объекте, то есть происходит запечатление (импринтинг) его общих признаков именно как объекта следования. Им может стать, например, человек вообще; лишь в дальнейшем вступает в действие механизм дифференцировки, в результате чего «следование за» вызывается уже только одним определенным человеком.