|
Существует масса примеров позитивного результата терапии поведения. У меня лично в этой кампании... меня поражал и до сих пор поражает видный поступок одного человека, родом который из нашей страны – Юл Бринер – выступил здесь как терапевт. Он сам, но где-то вне телеэкрана совершил... Умирающий от рака человек: «[Каким я был?] Великолепную семерку помните? А стал? Я стал таким потому, что я курил». Я считаю, что это – героический поступок. Но его героизм остался за кадром. Он спустился на их уровень – отрицательное подкрепление (по Скиннеру). Мы не вторгаемся в причины. Убрали один симптом, появился другой – терапия поведения не помогает, плохо помогает в Европе – там все меньше послушных детей. Поскольку это так, мы идем навстречу опасностям, потому, что не подчиняемся влиянию бихевиоризма, [и хотим] брать часть ответственности на [себя] – «я не модель..., а субъект». И мы обращаемся к подростку. Терапия – терапия причин, восходит к психоаналитической терапии. Должен поделиться одной своей особенностью. Я бы назвал эту терапию в широком смысле психоаналитической. И тогда[, может,] кто-то из вас, или [из тех,] кто будет встречаться [вам] в период обучения, скажет: это не психоанализ, во всяком случае есть психоанализ классический и современный. Но я бы... настаивал на одном. Фрейда тематика конкретная – сексуальная... может отходить на второй план. Это – маска, и она сейчас не так нужна. Принцип: за явным содержанием искать скрытое, за явным – скрытую причину. Симптом не лежит на поверхности, если учитывать его причину. Для пациента уже существует проблема причин, их выявления. Как хорошо нарисовано здесь, посмотрите, как высоко в сеансе стоит терапевт. Почему? Потому, что он знает причину. Пациент задает вопрос о причинах, терапевт отвечает в доступной форме. Эта стрелочка [раньше] означала одно – зона ближайшего развития. Что создает терапевт? Область ближайшего личностного развития для пациента. Он интенсивно работает, но при этом он не говорит о причине, он сохраняет тайну. Сообщить о причине нельзя. В этом случае он отбирает у субъекта право решить проблему самому. Терапевт говорит иносказаниями. (Постоянный вопрос главному герою священного евангельского текста: почему вы говорите притчей? Чтобы дать возможность решить проблему самому. Что делает терапевт, аналитик? Он поднимает пациента до собственного знания...) И тогда предположим, что наш пациент имел опыт собственного решения проблем. Какова дальнейшая его судьба? Появляется еще одна стрелочка – процесс интериоризации. «Я убедился, что в сотрудничестве с другим можно самому решить проблему. Теперь я создаю средства саморазвития». — 119 —
|