Язык, речь, речевая деятельность

Понимание различия этих двух подходов и правомерности каждого из них совсем не так тривиально и само собой ясно, как это может показаться на первый взгляд. Вспомним, что, например, для Соссюра, как и для лингвистов женевской школы, изменения были «внешними по отношению к системе», они нарушали, искажали равновесие системы; это значит, что исследователь рассматривает как закономерную сторону исторического процесса лишь его сущность, но не механизм. Историческому процессу отказывают в условиях, считая его имманентным, т. е. полагая, что составляющие процесса исчерпываются его образующими.

Вернемся, однако, к азбуке логики исторического исследования. «Всякий объект,— говорит Б. А. Грушин,— первоначально дан исследователю как сложное «неразобранное целое», включающее в себя массу первоначально не выявленных и четко не зафиксированных составляющих, находящихся к тому же в видимом беспорядке» (стр. 79). Эти составляющие бывают двух типов. Одни из них даны нам непосредственно — это эмпирические или внешние составляющие целого. Другая часть может быть вычленена лишь в результате анализа внешних составляющих — это внутренние составляющие целого. Сюда входят элементы, связи и зависимости.

«Разобрав» по составляющим наш объект, мы должны теперь снова «собрать» его в своем теоретическом мышлении, иначе говоря, в модели. Это можно сделать двояким способом — расположив составляющие либо в синхронический ряд целого, либо в полихронический ряд целого. Полихронический ряд внешних составляющих будет эмпирической историей объекта, полихронический ряд внутренних составляющих — структурой развития объекта, синхронический ряд внешних составляющих есть эмпирическое описание объекта, синхронический ряд внутренних составляющих — структура объекта.

Итак, эмпирическое противопоставляется генетическому. Интересно, что некоторый эквивалент этому различению мы можем найти у Бодуэна в его различии истории и развития: история есть «последовательность однородных, но разных явлений, связанных между собой причинностью не непосредственной, а только опосредствованной» (СНОСКА: И. А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию, т. I. M., 1963, стр. 208). Развитие же — «это непрерывная и непрестанная протяженность однородных, но разных явлений, связанных между собою непосредственной причинностью, или же, в следующей степени научного совершенства, развитие — это непрерывная продолжаемость существенных изменений, а не явлений» (СНОСКА: Там же, стр. 251). Здесь история соотносится с «эмпирической историей», а развитие — со «структурой развития» (интересно, что совпадают даже термины, хотя Б. Грушин, судя по его книге, не знаком с работами Бодуэна).