|
Заключение: перспективы приложения юнгианского психоанализа к политике Мои попытки связать процессы индивидуации с осознававанием и демократией — это как раз пример юнгианского психо-политического анализа. Юнг, конечно, был в этой области первым, кто соотнес внутренний мир души, включая бессознательное, с внешним миром политики. Мой же анализ лишь наметил пути, которыми юнгианские (а не только принадлежащие Юнгу) психологические теории могут применяться для исследования мира политики. Когда я пишу это заключение, я размышляю о причинах моего предубеждения к идеям Юнга относительно политики и склонен задаться вопросом: на какой же стадии осознания находится сам Юнг? Причина моей неудовлетворенности Юнгом в том, что, по моему мнению, в своих размышлениях о политике он остановился на стадии «наивного сознания». В своих политических эссе он слишком много внимания уделяет индивидууму, отдельной личности, будь то человек масс или политический лидер. Это характерно для «наивного сознания». Он видит проблемы в существовании харизматических лидеров, коим вменяется стремление к диктаторству, рассуждая о причинах, видит их в психологической неустойчивости этих лидеров, действует, противопоставляя свои словесные доводы их речам. Когда же он рассматривает человека масс, он формулирует проблему в терминах подверженности таких людей психическим «инфекциям» и склонности к «растворению» в толпе. Здесь Юнг рассуждает о причинах в терминах ущербности и потери индивидуальности и предлагает взамен всему этому развитие в каждом религиозной установки как гарантии защиты от психических «инфекций». Другими словами, то, что делает Юнг, а именно, преувеличение роли индивидуума, будь то тиран или его жертва, является характерным для стадии наивного сознания. Юнг не раз говорил, что в психоанализе пациент не может продвинуться в своем психическом развитии далее терапевта, который с ним занимается. Если мы будем то же самое утверждать применительно к политологии, нам придется сказать, что студент настолько далеко может продвинуться в изучении политики, насколько политически зрел его преподаватель. Когда же я говорю о Юнге как о политическом аналитике, чье политическое мышление остановилось на стадии «наивного сознания», я рассчитываю, что студенты, изучающие политологию, обратятся не только к работам Юнга о политике. Я решился изложить свой критический взгляд на ограниченность политических идей Юнга в надежде на то, что те, кто увлекается приложениями юнгианского психо-политического анализа, в дальнейшем будут использовать не только размышления самого Юнга о политике, но и обретут для себя все богатство ресурсов юнгианской психологической теории. — 146 —
|