|
Интрапсихическая функция анимы или анимуса, ее роль в жизни отдельного человека напрямую соответствует тому способу, с которым она работает в спроектированной форме: выведению индивида из привычных способов деятельности, побуждения его к расширению горизонтов и движению к более постигающему пониманию самого себя. Эта интрапсихическая функция часто возникает в сериях сновидений или появляется в художественных произведениях, как, скажем, в викторианской новелле «Она» Райдера Хаггарда, которую часто цитировал Юнг. Рима, женщина-птица из новеллы «Зеленые особняки» — пример менее сложный. Картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза» охватывает таинственным и загадочным очарованием фигуры анимы, в то время как Хисклиф из романа Эмилии Бронте «Грозовой перевал» — классический портрет анимуса; знаменитая опера Оффенбаха «Сказки Гофмана» всецело обращена к проблемам интеграции разнообразных форм анимы, и во всех случаях присутствует неизбежное очарование. Поскольку образ анимы или анимуса — структура бессознательная или существующая на самой границе личного бессознательного и объективной психики, то этот образ по сути абстрактен и ему недостает тонких характеристик и нюансов реального человека. По этой причине, если мужчина отождествляется со своей анимой или женщина с ее анимусом, то сознательная личность теряет способность к различению и, соответственно, возможность иметь дело с запутанной игрой противоположностей. В традиционной европейской культуре (в которой Юнг прожил большую часть первого периода своей творческой жизни) анима мужчины управляла его неинтегрированной эмоциональной стороной, поэтому в ней прежде всего было естественным проявлять известную сентиментальность, нежели зрелое и интегрированное чувство. Аналогично анимус традиционной женщины с наибольшей вероятностью возникает в форме неразвитого мышления и интеллекта, и не как логически сформулированная позиция, а скорее в виде самоуверенных непластичных мыслительных форм. Важно не путать эти исторические и культурные стереотипы с функциональной ролью анимы и анимуса в качестве душевных изображений. С возрастанием культурной свободы — как для мужчин, так и для женщин — принимать и усваивать нетрадиционные роли, общее содержание или внешность анимы или анимуса и в самом деле изменились, но их существенная роль проводников или психопомпов остается столь же неизменно отчетливой, как и в первых описаниях Юнга. Частичная интеграция анимы или анимуса (которая не может быть такой же полной, как у тени) позволяет индивиду сотрудничать с другими людьми со всей их запутанностью и сложностью, равно как и с другими частями своей собственной психики. — 12 —
|