|
Если исходить из того, что строение первобытного сознания и сознания современного человека одинаково, то такое допущение понятно, хотя оно и приводит к вопиющим противоречиям с фактами практической жизни людей этого племени. Напротив, если исходить из того, что первобытное сознание имеет совсем другое внутреннее строение, чем наше, а именно что оно характеризуется еще недифференцированностью смыслов и значений, то тогда описываемые явления принимают совершенно другой вид. Сближение значений «олень» — «пшеница» является с этой точки зрения, по-видимому, лишь формой осознания происшедшего переноса их смысла, т. е. переноса практических отношений коллектива с оленя на пшеницу. Этот перенос, отражающий переход от господствующей роли охоты и скотоводства к господствующей роли возделывания растений (что ведет к важному изменению взаимоотношений в обществе — теперь уже родовом), и закрепляется идеологически в описанной Церемонии. 39 Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930, с. 86. 254 То же самое находим мы и в других случаях. Например, еще более загадочная сопричастность значений «олень» — «перо» выражает лишь осознание того, что стрела должна быть изготовлена так, чтобы она могла поразить оленя. Об этом прямо говорит факт привязывания волос оленя к оперению стрелы, направляющему ее полет. У людей племен банту бесплодие жены сознается как бедствие. Л. Леви-Брюль объясняет это тем, что их мышление отождествляет между собой бесплодие женщины и неурожай растений. Другой исследователь, Д. Фрезер, выводит даже целую теорию из якобы фактического незнания людьми на низкой ступени их развития естественных причин оплодотворения (и это несмотря на весь общественный опыт разведения животных!). Нужно, однако, отбросить предвзятую идею о том, что сознание определяется мышлением, знанием. Тогда за этой «сопричастностью представлений» или за этим «незнанием» откроется нечто совсем иное, а именно своеобразная форма выражения в сознании одинаковости общественного смысла (значения) того и другого: малочисленность семьи приводит к недостатку получаемого в хозяйстве зерна, то же и неурожай. Особенно замечательны многочисленные описываемые исследователями факты «мистической сопричастности» свойств предметов и действий или отношений людей. В условиях начавшегося развития общественного разделения труда и частной собственности предметы действительно приобретают для человека «сверхчувственные» свойства, зависящие не от них самих, не от естественной их природы, но от складывающихся в производстве отношений людей. Именно эти отношения и определяют собой то, как реально выступает данный предмет для человека. Если же осознание этого приобретает особые, совсем иные, чем у нас, формы, то это опять-таки зависит не от «мистичности» мышления, но определяется тем, что в эпоху, когда общественные отношения людей объективно являются уже дифференцированными, их сознание продолжает еще сохранять свое прежнее строение, прежний тип осознания путем прямого воплощения смысла, сознаваемого в общественно выработанных значениях. — 228 —
|