Хрестоматия по психологии

пытавшиеся сформулировать сущность психических процессов человека, на протяжении длительного времени понимали сознание человека как совокупность отдельных способностей.

Человек воспринимает внешний мир и отражает его образы — это «способность восприятия»; он разбирается в этих образах, выделяет в них существенное, укладывает их в нужные концеп­ции— это «способность интеллекта»; он на долгое время удер­живает представления и идеи в своем внутреннем мире — это «способность памяти». Какие же органы тела являются носителя­ми этих «способностей»?

Если в античности на этот счет были колебания и носителями «способностей» считались сердце и «внутренности», то в средние века выбор был уже сделан, и философия твердо пришла к убеж­дению, что органы «способностей» не следует искать за преде­лами мозга. Плотная ткань мозга казалась, однако, мало подхо­дящей для того, чтобы быть носителем духовных способностей; считалось, что этой задаче больше отвечают три «желудочка» мозга, один из которых является носителем «способности воспри­нимать», второй — «способности мыслить» и третий — «способ­ности запоминать». Такие представления не требовали исследо­ваний и доказательств, они хорошо соответствовали представле­ниям, сложившимся в ту эпоху, и без проверки держались несколько столетий, чтобы затем занять свое место в музее за­блуждений.

Должны были пройти века, чтобы философы и естествоиспы­татели стали привыкать к мысли, что эфемерные и нематериаль­ные психические процессы вовсе не обязательно должны «поме­щаться» в пустотах желудочков или заполняющей их жидкости, что их субстратом может быть плотная и материальная ткань мозга. Но если эта мысль стала приемлемой уже два столетия назад, то еще сохранялись старые взгляды на психические про­цессы как на совокупность «способностей» или «свойств духа». И исследователи продолжали поиск тех «органов» или «мозго­вых центров», которые должны были, по их мнению, являться носителями этих «способностей». А в самом начале XIX в. Ф. А. Галль впервые описал серое и белое вещество больших полушарий, нужна была лишь известная доля воображения, что­бы увидеть в отдельных участках мозга органы самых слож­ных — и столь же фантастических — «способностей». «Френоло­гии» Галля повезло меньше, чем средневековым представлениям о «трех желудочках», она не получила общего признания и не удержалась на сколько-нибудь длительный срок. Ее метод — умозрительного поиска мозговых «центров» отдельных «способ­ностей»— был решительно отброшен, и ее путь в кунсткамеру заблуждений оказался гораздо короче. Дальнейшая история по­пыток найти в исследовании мозга способ анализа механизмов поведения была полна блестящих открытий и драматических конфликтов.