|
ЧЕЛОВЕК: СУБСТАНЦИЯ ИЛИ ПУЧОК ОНТОЛОГИИ? Нетрудно заметить, что мезомир, подобно сапиен-тному диапазону, - это ниша человека в бытии, среди уровней структурной сложности, описываемых наукой. В одном случае она рассматривается во времени, а в другом - на <онтологической вертикали>, между макро-и микроявлениями. Пара <биология - культура> здесь отчасти заменена контрастом двух логик - конечных предметов и исчезающе малых частиц. Человек <подтягивает> один мир к другому. Он живет Психологическая история эпох и психических процессов на схождении всех составляющих бытия, в предельно насыщенном диапазоне сближения предметности, телесности, со-циальности, духа. Эффектом этого сближения является человеческая психика, прежде всего сознание. Здесь мы подошли к философской дискуссии, в которую втянута и психология. Суть ее сводится к следующей дилемме. Является ли человек субстанцией, иначе говоря, обладает ли сущностью, несводимой к первоосновам его бытия (биологическим, социальным, культурным) или его можно разложить на составляющие элементы? С утвердительным ответом на первый вопрос связан персонализм, философско-психологическое течение XX в. Своеобразие человека персонализм усматривает в психическом синтезе, создающем целостное образование личности. Истоки этой позиции глубоки. Целостный человек - исходный пункт гуманитарного познания. Тем самым последнему указаны реальность, из которой развернуты все его построения, и одновременно - круг культурного общения, в котором находится автор вместе со своими персонажами, героями, собеседниками и оппонентами. Культурная ойкумена, охватывающая все народы и эпохи Homo sapiens, узнаваема: <Много есть чудес на свете - всех чудесней человек>. Построена она антропоцентрично: <...как ни изменились наши астрономические воззрения со времен Коперника, но в мире нравственном сохраняет силу геометрическая, точнее, антропоцентрическая система Птолемея>, - писал в начале века русский мыслитель С.Булга-ков [1906, с. 458]. Не отрицая глубокой архаичности птолеме-евского <Альмагеста>, следует признать актуальность его конфигураций, правда не для астрономии, а для гуманитарности. Познавая человека в истории, мы убеждаемся в принципиальном единстве его природы во все века. Он создает свою индивидуальность и обладает сознанием, не сводимым к предметно-природному окружению. В этом смысле он субстанци-ален, и гуманитарная аксиология позволяет обнаружить ме-зомир человека, через который <проскакивают> естественнонаучные методы. — 223 —
|