|
Несмотря на быстрое признание Клейн в качестве исключительно яркого и оригинального теоретика, ее взгляды стали вызывать критику, когда она расширила рамки исследования бессознательного. Так, центральную роль в ее мышлении начал играть «инстинкт смерти» — идея Фрейда, которая была встречена остальными психоаналитиками весьма неблагосклонно. Согласно Клейн, инстинкт смерти обнаруживает себя в сложных и часто крайне деструктивных фантазиях маленьких детей. Врожденная агрессивность, которую она наблюдала в играх детей, согласно Клейн, также является манифестацией инстинкта смерти. Она полагала, что при организации психики врожденная агрессивность так же важна, как и сексуальное влечение (или даже более важна). Она даже предположила, что супер-эго, которое, по мнению Фрейда, закладывается в эдипов период, в действительности появляется в примитивной форме в первые месяцы жизни (Segal, 1973). Анна Фрейд, в особенности, находила увлечение Клейн доэдиповыми процессами весьма неортодоксальным, и это расхождение позиций стало частью того досадного личного и теоретического конфликта, который между ними возник. По-видимому, теории и наблюдения Клейн противоречили более распространенной идее о том, что наиболее важными организующими факторами психики являются сексуальные конфликты в эдипов период. Сам Фрейд занимал нейтральную позицию в этом споре, тем самым молчаливо одобряя очень разную, но одинаково важную работу обеих женщин. Однако в частной переписке он замечал, что поддержка Клейн Джонсом в противовес позиции его дочери была отложенным актом «мести Анне за ее отказ в 1914 г. позволить ему ухаживать за ней» (Young-Bruehl, 1988, p. 172). «Если мы обретем способность, глубоко в бессознательной части нашей психики, очистить в определенной степени свои чувства к нашим родителям от обид и простить им ту фрустрацию, которую нам пришлось испытать, тогда мы сможем жить в мире с собой и любить других в истинном смысле этого слова» (Klein, 1975. Vol. I, p. 343). Клейн оставалась непоколебимой в своих описаниях и интерпретациях тех переживаний, с которыми многие психически больные люди живут все время, а все люди — какое-то время, а именно: жестоких, злобных и деструктивных фантазий по отношению к людям, в которых они нуждаются и которых даже любят. Клейн давала объяснение распространенному чувству внезапной ненависти и неприятия к человеку, который минуту назад был любим. Например, мать может испытывать побуждение причинить боль своему младенцу, когда тот постоянно капризничает. Дети, а также подростки и взрослые могут неожиданно отвергнуть любимого человека — мать, друга, подругу или супруга, потому что он ведет себя не так, как им хочется. Возможно, благодаря тому, что Клейн так хорошо понимала ненависть, она разбиралась и в любви. Она была первым аналитиком, описавшим любовь не просто как реализацию эротических желаний, но как настоящую доброту и подлинную заботу о другом человеке. Она поняла, что проявление сознательной любви неотъемлемо связано с нашими угрызениями совести из-за деструктивной ненависти. То есть, когда мы осознаем, насколько внутренне жестокими мы можем быть к тем, кого любим, мы также понимаем, насколько необходимо сохранять те отношения, которые мы ценим. Таким образом она объяснила одну из величайших тайн, с которой сталкиваются все люди: что любовь и ненависть — наши индивидуальные небеса и преисподнюю — нельзя отделять друг от друга. — 89 —
|