Психобиография.Особенно ценной теория Хорни о структуре личности оказалась для жанра психологической биографии. Так же как литературный критик или автор, описывающий характер, биограф обычно располагает достаточной информацией о юности и зрелой жизни своего героя, однако очень мало или почти ничего не знает о самом раннем опыте. Биографические исследования жизни Роберта Фроста (Thompson, 1966, 1970; Thompson & Winnick, 1976), Чарльза Эванса Хьюджеса (Glad, 1966), биографии членов семьи Кеннеди (Clinch, 1973), Сталина (Tucker, 1973, 1985, 1990), Вудро Вильсона (Tucker, 1977), Джимми Картера (Glad, 1980, см. также 1973), Феликса Франкфуртера (Hirsh, 1981) и Линдона Джонсона (Huffman, 1989) — во всех них плодотворно применялся психоанализ Хорни. «Внезапно мне пришла в голову следующая мысль: что, если идеализированный образ Сталина, появлявшийся на страницах подконтрольных партии газет, был неким идеализированным «я» из теории Хорни? Если так, Сталин, должно быть, был самым откровенным невротиком всех времен. Чтобы узнать о нем самое важное, не обязательно класть его на кушетку психоаналитика; можно это сделать, читая «Правду» и перечитывая Хорни!» (Tucker, 1985, р. 251.) Биография Фроста наглядно показывает, как можно применять теорию Хорни. Лоуренс Томпсон, названный официальным биографом поэта за 24 года до его смерти, обратил внимание на жестокость, противоречия и внутренние конфликты Фроста. Завершив черновик первого тома биографии, Томпсон прочел «Невроз и человеческое развитие» и обнаружил в нем концепции, необходимые ему для осмысления темы. Книга Хорни упоминала Фроста на каждой странице, Томпсон записал в своем блокноте: «Нет ничего ближе, что помогло бы создать психологическое обоснование того, что я пытаюсь сказать» (Sheehy, 1986, р. 398). Томпсон пересмотрел написанное им, для того чтобы отобразить свое новое понимание личности Фроста как человека, который стремился к славе в ответ на унижения и жаждал триумфа и отмщения тем, кто его обидел. Противоречивые рассказы Фроста о своей жизни были результатом его внутренних конфликтов и потребности оправдать свой идеализированный образ, мифологизируя его. Иногда Фрост использовал свою поэзию, чтобы «сбежать от замешательства в идеализированные позы», а иногда поэзия была для него «средством нанести ответный удар или наказать» тех, кого он считал врагами (Thompson, 1966, р. XIX). Исследования культуры.Некоторые писатели использовали идеи Хорни в анализе культуры. На исследователя Давида М. Поттера (1954) произвел впечатление разработанный Хорни метод анализа черт характера, ее описание внутренних конфликтов и порочных кругов, характерных для соревновательного характера. Мы отдаем безопасность в обмен на возможность, а потом ощущаем тревогу и неуверенность. Пол Вачтел (1989, 1991) также считает, что есть что-то вынужденное, иррациональное и саморазрушительное в том, как американцы постоянно стремятся увеличить свое благосостояние. Мы поощряем конкуренцию, а не взаимоподдержку, мы ведем себя агрессивно, для того чтобы нас не упрекнули в слабости. Джеймс Хаффман (1982) придает важное значение угрозе и чувству неполноценности, исторически повлиявшим на американский характер. Ощущения угрозы и неполноценности привели к компенсаторной самоидеализации и поискам национальной славы. Мы предъявляем преувеличенные требования к самим себе и приходим в ярость, когда эти требования не одобряют другие нации. Как Поттер и Вачтел, Хаффман считает американский характер преимущественно агрессивным. Нам нравятся воинственные лидеры, мы прославляем людей, которые собственной борьбой проложили себе путь к успеху. Бернар Парис (1986) рассуждал о викторианской культуре с точки зрения Хорни и связал конфликтные культурные коды эпохи Елизаветы I (они отражены в шекспировских пьесах) со стратегиями защиты, описанными Хорни (Paris, 1991a). — 225 —
|