|
Философские теории, методы и толкования — это символические иносказания. То же самое относится к психологии, искусству, истории, политике и т. д. Все эти дисциплины изучают человеческое поведение и его причины. Когда речь заходит о человеческой душе и о связанных с ней поступках, нет смысла искать объективность, пытаться составить цепочки каузальной последовательности и надеяться на возможность точного прогноза, поэтому нельзя предсказать курс валюты, результаты голосования, предвидеть изменения в состоянии душевнобольного человека или ответить на вопрос, кто кого полюбит. Поговорим о роли символа в психологии. В отношении ребенка к родителям с момента рождения и до смерти происходит множество метаморфоз. Исследователь может точно зафиксировать все эти изменения, опираясь на следующие данные. К кому первому бросается после разлуки ребенок, к отцу или к матери? Как изображает ребенок родителей в возрасте четырех, шести и десяти лет? И так до бесконечности. Однако даже тысячи экспериментальных сведений не в силах составить психологию, поскольку подобные сведения в весьма незначительной степени характеризуют психические изменения в отношении ребенка к родителям. У нас существует потребность в осмыслении того, что переживаем мы сами и чувствуют окружающие люди. Стремясь к этому, мы создаем миф, подобно швейцарцам Средневековья, которые выразили внутреннее содержание истории возникновения Швейцарской конфедерации в легенде о Вильгельме Телле. Зигмунд Фрейд ввел в психологию понятие эдипова комплекса; он обратился к известному мифу, изменил его и интерпретировал как аллегорию детского развития. Юнг углубил аллегорическое понимание истории Эдипа, рассматривая ее как миф об инцестуозных влечениях между отцом и дочерью, а также матерью и сыном. Манипулируя образами, мы пытаемся осмыслить индивидуальные и коллективные психические феномены, начиная с событий времен второй мировой войны и заканчивая отношениями между родителями и ребенком. Миф — это история в символах. Переживания группы и индивида представлены в мифах символическими средствами. Психологические теории Кернберга, Когута и др., разумеется, намного утонченнее, чем представления неискушенного ребенка викторианской эпохи, однако мифологических элементов в них не меньше. Таким образом, мы вполне можем перефразировать изречение «психология — это мифология», утверждая, что «мифология — это психология», поскольку психологическое содержание мифов зачастую превосходит учебники по психологии. Так, «Мифологическое краеведение» Арнольда Бюхли содержит гораздо больше психологических сведений, чем иной учебник по психологии. — 22 —
|