Г.Г. Шпет(1879–1937)В наши дни фигура Г.Г. Шпета привлекает все большее внимание в связи с возрождающимся интересом к истокам отечественной психологической науки. Неправедно казненный, Шпет вместе с сотнями тысяч других безвинных жертв был посмертно реабилитирован в середине 50-х, но в истории науки инерция умолчания длилась еще долго и нарушена лишь в последние годы. Сегодня переиздаются его труды, в его честь проводятся научные чтения и конференции, а психологи новых поколений, лишь недавно узнавшие о нем, посвящают ему историко-научные изыскания. Подлинный вклад Шпета в историю научной мысли, наверное, еще только предстоит по-настоящему оценить. Но уже сейчас не вызывает сомнения, что это был мыслитель мирового масштаба, и без упоминания о нем история отечественной психологии была бы катастрофически неполной. Густав Густавович Шпет родился в Киеве 25 марта (7 апреля) 1879 г. В зрелые годы в графе «национальность», зачем-то обязательно присутствовавшей в любой советской анкете, писал: «русский». По большому счету это было правдой. Ученый с нерусским именем, он всю жизнь думал и писал по-русски и внес в русскую науку и культуру более весомый вклад, чем иные поборники лапотно-балалаечной самобытности. Разумеется, придирчивым националистам не составит труда докопаться, что Шпет не был русским по крови. Его мать, Марцелина Осиповна Шпет принадлежала к обедневшей шляхетской семье из Волыни. Отец – мадьярский офицер Кошиц – исчез из ее жизни еще до рождения сына, не пожелав жениться на полукрестьянской девушке. Из родных мест Марцелина Осиповна уехала в Киев, где родила и одна воспитывала сына, зарабатывая на жизнь стиркой и шитьем. Так что Шпет не кривил душой, когда в послереволюционных анкетах указывал на свое едва ли не пролетарское происхождение: «мать – швея»… Во многом благодаря ее самоотверженным стараниям Густав успешно окончил гимназию и в 1898 г. поступил в Киевский университет св. Владимира. Его студенчество растянулось на целых восемь лет. За это время он несколько раз исключался из университета и даже успел посидеть в тюрьме за участие в студенческих кружках и демонстрациях. Этим впоследствии можно было бы козырять, но Шпет этого избегал, считая себя скорее инакомыслящим, нежели революционером. Таких почти любая власть недолюбливает, но терпит. Только советская не потерпела. В год поступления Шпета в университет там открылась Психологическая семинария Г.И. Челпанова, к работе которой он вскоре с энтузиазмом подключился. В те годы психология однозначно воспринималась как область философского знания, и занятия семинарии были по содержанию преимущественно философскими. Челпанова психология интересовала как «естественное» основание философии, как та сфера, где происходит образование понятий и которая в то же время допускает анализ этого процесса почти на грани естественных наук, только иными средствами. Атмосфера серьезных занятий серьезным делом в тесном, почти семейном кружке как нельзя лучше отвечала самому духу гуманитарных наук. Именно здесь Шпет в основном сформировался как философ. А вот к психологам, однако, никогда себя не причислял. Впрочем, к психологам в той или иной мере можно отнести любого философа (в свою очередь, психолог, пренебрегающий философией, рискует скатиться к ремесленничеству). Психологические воззрения Шпета неотделимы от его философских идей. Это отчасти делает их трудными для понимания, но не умаляет их значения собственно для психологической науки. — 151 —
|