|
А тут — вообще полный отрыв! Чужие люди вломились в дом, взяли тебя, увезли да еще не говорят, что мама скоро появится, а уверяют, что без мамы тебе будет лучше. Это еще одна принципиальная особенность новой «защиты прав детей», логически вытекающая из отрицания идеи, что кровную семью никто ребенку полноценно заменить не может. В традиционной системе координат, даже когда ребенок отнят и помещен в детдом (что делается в самых крайних случаях, поскольку в этой системе семья и кровные родственники — величайшая ценность), воспитатели щадят чувства ребенка и не отзываются плохо о его родителях. В ювенальной реальности дело обстоит иначе. В ней родителей дискредитируют в принципе. Иначе как объяснишь обществу необходимость создания такой разветвленной и мощной системы, которая при желании может установить контроль над любой семьей и навязывать ей свои правила жизни? Вот и звучат навязчивые сентенции, что современные родители в лучшем случае полные невежды в вопросах воспитания и их должны этому обучать грамотные специалисты. А великое множество пап и мам — просто сущие изверги, садисты, самая главная в мире опасность, с которой только может столкнуться ребенок! И детей от них надо срочно спасать. Ну, а уж если «спасение» состоялось, то тогда тем более не церемонятся. Над маленькой дочкой актрисы Н. Захаровой психологи усиленно «работали», чтобы «стереть из ее памяти образ матери» (в кавычках — их собственные выражения). А когда это не удалось, потому что мама «стираться» не хотела, а упорно боролась за свою дочь, подросшей девочке говорили про маму всякие гадости. Потом и вовсе сфабриковали против Натальи уголовное дело, так что ей, спасаясь от тюрьмы, пришлось бежать в Москву. А Маше теперь советуют представить, что ее мама умерла. Представить — и успокоиться. Что тут такого страшного? Без мамы вполне можно прожить. Многие живут и не тужат. И даже видят в этом позитивные стороны: больше свободы, независимости… Григорий Пастернак, познавший прелести ювенальной юстиции голландского разлива, вспоминает, что когда его дочь — подросток возжелала свободы и начала жаловаться в соответствующие службы на нарушение своих прав, девочку «укрыли» от родителей в приюте и стали настраивать против них. В письме к судье, которое он позднее опубликовал в своей весьма информативной книге «Пастернак против Нидерландов» (М., 2007), автор пишет, что Мадерн, сотрудник комиссии по делам несовершеннолетних, «пыталась выпытывать у ребенка грязную информацию о родителях… Об этом мы узнали уже потом от дочки (когда она вернулась в отчий дом, поскитавшись по приютам и убедившись, что посулы ювенальщиков обеспечить ей сладкую и вольготную жизнь оказались ложью. — Т.Ш. ). Комиссия очень много говорила дочке о ее правах, но ни слова — об обязанностях. Мадерн говорила дочери, что мать (Ольга) не хочет ее видеть, а Ольге — что дочь не хочет видеть ее. Настроила дочь написать матери неприятное письмо на голландском языке, а потом использовала это письмо как документ» (с. 116). В другом месте он вспоминает еще более пикантные подробности: во время второго суда «в помещении было оборудовано нечто вроде сцены, на ней устанавливалась ширма, за ширмой — дочь. Но мы об этом не знали. Мы сидели, а судья задавал нам каверзные вопросы для того, чтобы мы что-нибудь наговорили на ребенка (а она бы это услышала). Но мы, естественно, ничего плохого не говорили… и этот их план провалился» (с. 121). — 964 —
|