Статьи за 10 лет о молодежи, семье и психологии

Не одной молитвой

За свою теперь уже довольно длинную жизнь мы не раз наблюдали парадоксальную, на первый взгляд, картину. Человек ведет себя нагло, вызывающе, злобно. И пока ты пытаешься унять его «в духе кротости», он не то, что не унимается, а все больше сатанеет. Но когда, наконец, ты даешь ему резкий отпор (в том числе и физический), он мигом успокаивается. И что самое интересное — в чем, собственно, и заключается парадокс, — БЫВАЕТ СЧАСТЛИВ. Это последнее обстоятельство нас долго ставило в тупик. Казалось бы, чем так осчастливлен тот, кто так настойчиво, так яростно чего-то требовал или чему-то сопротивлялся? Причем, результат не просто нулевой, а резко отрицательный. И своего не добился, и, вульгарно выражаясь, «получил по мозгам».

Пожалуй, впервые мы столкнулись с этим феноменом около 15 лет назад, работая с одним очень агрессивным, своевольным ребенком. Он проявлял устойчивый негативизм, в общих играх не участвовал, делал только то, что хотел, и при этом постоянно был недоволен, никогда — во всяком случае, на занятиях — не улыбался. Такая мрачность редко встречается у детей дошкольного возраста. Его лицо постоянно искажалось злобными гримасами. Он мог ни с того ни с сего замахиваться кулаком и на детей, и на взрослых, отнимал игрушки, грубил. Однажды этот шестилетний злыдень особенно разбушевался, никакого удержу на него не было, и мы, чтобы не срывать занятия, выставили его, упиравшегося и выкрикивающего угрозы, в коридор. Он тут же ворвался снова. Пришлось выставить вторично и запереть дверь изнутри. Некоторое время занятия было вести еще труднее, поскольку разъяренный Степан буйствовал за дверью, стучал в нее кулаками и орал, как резаный. Когда, наконец, наступила тишина, мы решили, что Степа с мамой ушли и больше не появятся. Однако в перерыве нас ожидал сюрприз. Степа не только не ушел, но попросил прощения. И получив его, услышав от нас, что он хороший мальчик, вдруг преобразился. Лицо его просияло, стало необыкновенно милым, он порывисто обнял одну из нас и шепнул на ухо: «Можно я всегда буду с вами играть?» После этого эксцесса с катарсическим финалом Степа сделался кротким, как ангел. Было даже не очень понятно, зачем ему продолжать заниматься. Разве что для удовольствия. Между прочим, самым большим удовольствием для него стало делиться с детьми игрушками.

С той поры мы не раз наблюдали случаи вразумления через насилие или через его угрозу. В скольких семьях, где подростки становились неуправляемыми, положительный перелом наступал лишь тогда, когда родители, исчерпав все средства и отважившись пойти наперекор принципам современного воспитания, переходили к «силовым методам»: сажали под замок, отправляли в глухомань, чтобы изолировать от дурной компании, и даже — о, ужас! — пороли ремнем.