|
Но средства массового общения не сами по себе оказывают воспитывающее влияние на людей, как это считает, например, канадский ученый М. Маклюэн (McLuhan, 1974). [10] Гораздо ближе к истине точка зрения, в соответствии с которой проводится разграничение между средствами общения и самими сообщениями как факторами, имеющими различный эффект. Американский ученый П. Баран иллюстрирует это положение следующим образом: «Когда появился телевизор, дети стали тратить меньше времени на чтение и сон – это было эффектом средства. Когда дети смотрят программы битлов и к удивлению родителей становятся похожими на битлов, мы имеем дело с эффектом сообщения» ( Baran , 1969, р. 246). Но М. Маклюэн далек от дифференциаций такого рода. Весь строй мыслей, эстетических взглядов человека он ставит в непосредственную связь с развитием средств информации вообще: письмо, печать, радио, телевидение, кино. Как будто сами эти средства не являются порождением определенных форм общественного сознания, а их функционирование не подвластно воле социальных групп, классов, учреждений! И при этом ни слова о владельцах средств массовой коммуникации, об их отношении к неимущим слоям населения. Такая трактовка массовой коммуникации, несмотря на всю ее абсурдность, устраивает апологетов буржуазного строя. Оно и понятно, ведь при этом с их плеч полностью снимается ответственность за содержание массовой коммуникации и за ее социальные последствия: весь мир объявляется порождением всемогущего электронного сигнала. Чего стоит, например, следующее заявление американского социолога Б. Розенберга, восторженно откликнувшегося на идеи Маклюэна: «Современная технология является необходимой и достаточно веской причиной существования массовой культуры; ни национальный характер, ни политические системы не имеют какого-либо решающего значения» (Mass culture, 1964, р. 11). Высказывания такого рода находятся в полном соответствии с широко распространенной и усиленно пропагандируемой на Западе теорией, согласно которой технические, научные процессы современной жизни по своим последствиям имеют для человека гораздо большее значение, чем социальные. По словам одного из главных «специалистов» в этой области, директора Колумбийского института по делам коммунизма З. Бжезинского, мы вступаем в «век технотроники», и это окажет на судьбы человечества такое влияние, с которым не может сравниться влияние французской революции и «революции большевиков». Идеологическая направленность таких утверждений очевидна. За ширмой так называемого технического детерминизма скрываются далеко не безобидные идеи. — 37 —
|