|
Люди с поврежденной префронтальной корой во многих отношениях ведут себя нормально, но способны принимать импульсивные, нерациональные решения и испытывать трудности с целенаправленным поведением. При этом они нормально реагируют на “внезапные” стимулы, например на неожиданный грохот или яркую вспышку. Это указывает на ненарушенную работу автономной нервной системы, но такие стимулы их не раздражают и не вызывают дискомфорта, указывая на то, что мозг не встраивает подобные стимулы в систему когнитивных процессов. Таким людям свойственна пониженная эмоциональность: их реакциям свойственны вялость и индифферентность. Такая неспособность к ощущению эмоций приводит к значимым последствиям для поведения и социальных взаимодействий. Рис. 22–3. Первые клинические данные, показывающие роль префронтальной коры в связывании поведения с эмоциями, получены в ходе изучения случая Финеаса Гейджа. Он работал прорабом на строительстве железной дороги и в 1848 году в окрестностях городка Кавендиш в штате Вермонт Гейдж руководил взрывными работами. Гейдж, утрамбовывая порох шестикилограммовым ломом, случайно вызвал взрыв, и железный лом пробил ему голову, разрушив большую часть префронтальной коры левого полушария (рис. 22–3 ). Джон Мартин Харлоу, врач, оказал первую помощь. Пострадавший остался жив. У Гейджа не нарушились ни ходьба, ни речь. Не прошло и трех месяцев, как он вернулся к работе. Но Гейдж стал другим человеком. Изменилась не только его личность, но изменились и способности к социальному поведению. Харлоу писал: Гейдж вернулся в Кавендиш в апреле, в добром здравии и полный сил, и с ним был железный лом, который он повсюду возил с собой до самой смерти, последовавшей двенадцать лет спустя. Полученная травма, судя по всему, нарушила равновесие между умственными способностями и животными наклонностями Гейджа. Он стал капризным, порывистым, непочтительным, несдержанным, нерешительным. Физическое развитие и влечения зрелого мужчины теперь сочетались в нем с интеллектом и поведением юноши. Физически он полностью восстановился, но те, кто некогда знал его как проницательного, умного, энергичного, настойчивого и делового человека, отмечали перемену его характера. От былой уравновешенности не осталось и следа. Племянникам и племянницам он теперь рассказывал небылицы о своих приключениях, где жизнь его висела на волоске. Кроме того, у него развилось страстное увлечение домашними животными[179]. — 220 —
|