|
В числе многих других вещей, которыми я обязан Штофу, – горный туризм. Самого Виктора Александровича горы буквально спасли от смерти. После войны у него развился тяжелый туберкулез, ничто не помогало (это затормозило и его профессиональную карьеру), и кто-то посоветовал ему лечиться горным воздухом. Превозмогая болезнь и слабость, Виктор Александрович стал каждое лето ездить в горы, в результате чего полностью выздоровел, а потом втянул в это дело и меня. Несколько раз мы вместе с его друзьями-физиками (Л. А. Слив, Л. С. Кватер) ходили в горные походы, это одно из самых приятных воспоминаний моей жизни. Дружеские отношения с Виктором Александровичем сохранились у меня и после ухода из ЛГУ. Иногда я советовался с ним по теоретическим вопросам. Но главное – это был исключительно умный, надежный и порядочный человек, который оставил по себе добрую память и способных учеников (один из них – профессор Ю. М. Шилков). Моисей Самойлович Каган (1921–2006)Другой замечательный человек, которого я встретил на философском факультете, – Моисей Самойлович Каган. Это был удивительно цельный и творческий человек. Вся его жизнь была связана с Ленинградским университетом. Он поступил туда в 1938 году семнадцатилетним первокурсником, оттуда ушел на фронт, туда же вернулся после тяжелого ранения и до последнего дня оставался почетным профессором. Свое последнее интервью «Альтернатива сего дня: духовное самоуничтожение нашего общества или развитие интеллигентности» умирающий ученый дал корреспонденту журнала «Санкт-Петербургский университет» в январе 2006 г. Рассказывать о жизни и работе Кагана можно долго. Выдающийся философ, искусствовед и культуролог лучше всего это сделал сам[5]. Его научные интересы были исключительно широки и включали эстетику, историю и теорию искусства, проблемы человека и личности в самом широком смысле этих слов. В настоящее время выходит семитомное собрание его сочинений. В профессиональной среде его труды хорошо известны, а широкому читателю я бы в первую очередь порекомендовал книгу «Град Петров в истории русской культуры» (2004) и уникальную по замыслу и материалу монографию «Се человек… Жизнь, смерть и бессмертие в “волшебном зеркале” изобразительного искусства» (2003). На мой взгляд, эти книги интересны каждому. Мы познакомились и подружились с Микой, как его называли друзья, в годы совместной работы на философском факультете, и эти отношения сохранились навсегда. У нас было много общих научных интересов, в частности теория личности и общения (наши книги на эти темы печатались в одной и той же политиздатовской серии «Философы спорят»), общие друзья, а отчасти и общие враги. Каган всегда был и считал себя марксистом, даже тогда, когда это стало немодно. Но его марксизм был не догматическим, а творческим, поэтому почти все его книги в советское время подвергались нападкам и идеологическим проработкам. — 36 —
|