|
«Только и знаешь, придет из управления летучих ящеров, только и разговору, что динамит да динамит, да взрывчатые вещества, да кто на сто процентов больше убьет… У Коли насморк, а он мне о председателе земской управы, очень мне нужно! Целый день одна, дождемся обедать, а после обеда он уйдет играть в карты, тут поневоле одуреешь…» Так вот и живем изо дня в день! Правда, и теперь у нас иногда бывают минуты, когда мы опять мы, в самом деле. Но увы! это уже в несчастливые минуты горького сознания, что мы оба несчастны и что все наши страдания для будущих якобы поколений ровно ничего не означают, что поколения будут страдать так же, как и мы… Вот и теперь вокруг нас, умирающих, уже начинают жить наши дети, уже и они поженились, – а я уже слышу как мой старший сын, роясь носом под землей, ворчит: «Никакого развития!» Бедняга!.. И нечего вам жалеть, что град прекратил нашу жизнь преждевременно – надоело! Измучились!.. Не налети град, пришла бы осень, зима, завалило бы нас снегом, и бесполезная мука жизни окончилась бы точно так же без всяких результатов… Здесь я очнулся; в совершенно темную станционную комнату вошла кухарка со свечкой. Яркий свет ослепил меня – я очнулся, вспомнил, что голоден, и потребовал самовар… * * *Вот какую небылицу рассказал мне мой дорожный спутник. – Что ж, – сказал я ему, – все это правда. – Да! для цветов, пожалуй, правда, а для людей – правда, да не вся! – Что же тут нехватает? – Нехватает людского права сказать: «не хочу!» Вот чего нехватает… А вот эта-то борьба с узостью и желание добиться полноты существования, переощущать себя, так сказать, во всевозможных направлениях, – она-то и сложилась теперь в такую непривлекательную картину семейной разладицы… Заметка*В октябрьской книжке «Вест<ника> Евр<опы>» за прошлый год были помещены рядом две статейки, обе касающиеся тех самых семейных неурядиц, которыми захворала и наша святая Русь; замечательно, что одна из этих статей – «Персидский эндерун» – рисует семейные неурядицы в обеспеченном обществе крайнего востока, крайней и глухой азиатчины, а другая, в которой г-н Боборыкин пересказывает этюд Бурже о Дюма-сыне, касается того же самого вопроса в жизни крайнего запада, в среде высшей буржуазии французского общества, и как в азиатчине, так и на самом припеке культуры оказывается глубочайшая исковерканность взаимных отношений мужчин и женщин, переполненная страданиями почти в той же мере, как и отталкивающими чертами, имеющая источником одну и ту же основную причину – разъединение в жизни, в знании, в труде, в интересах частных и общественных. — 117 —
|