|
– Просто бы сказал жареное, по-нашему, по-русски, – продолжал баловаться и болтать что придет в голову сорокалетний балованный барчук, – а то фрит какой-то?.. Отчего фрит? Почему фрит? – А потому фрит называется, – улыбаясь тою же заботливой улыбкою, заговорил лакей, – что фрит есть слово повсеместное. Ведь на свете всякого народу много – немцы, французы, армяне, персианцы – мало ли?.. У всякого свое название всему… Теперича, положим, существует название жамбон. Кажется, что такое? Ежели разобрать, больше ничего <как> оказывается ветчина, очень просто! Ну, а как ежели всякий бы иностранец по-своему спрашивал, тогда ничего невозможно разобрать… Вот поэтому самому и устанавливается для повсеместного смысла одно название – фрит, например, омлет или, так сказать, беф, шатобриан, кюлот!.. Скучающим гражданам с каждым словом этого монолога становилось почему-то легче и веселее. Вероятно даже, что причиною этого была совершенно неожиданная тема разговора, тема, решительно не имевшая ничего общего с теми современными, до крайности утомительными темами, которые уже до невозможности надоели нашим скучающим и из которых они, однако же, никаким образом не могли выбраться. Скучающие граждане наши, исчерпав в течение утомительного дня все эти утомительные темы разговора и убедившись, что безрезультатность их необходимо завершить чем-нибудь решительным, вроде ужина, когда и есть-то даже не хочется, – были приятно удивлены, что, помимо утомительных тем, казалось бы исчерпывающих решительно все вопросы жизни до самого корня, существуют еще какие-то темы непредвиденные и достойные размышления. – Да, – балуясь, серьезно произнес земец. – Так вот, брат, какая штука фрит! Ну, а кюлот что такое? – Просто сказать – говядина. – Да! Но какая… как она?.. какое место? Лакей как будто затруднялся ответом. – То есть… как сказать?.. мясо!.. – Ну да, мясо, но какой сорт?.. Ну вот антрекот один сорт, а кюлот?.. Лакей потупился, и на его лице легла какая-то жалобная черта. – Этого, извините, – робко проговорил он, – этого всего нам разобрать невозможно! – Так как же ты можешь служить? – Как служить? Названия знаем, а так, чтобы вникать в это, нам невозможно! Нам, дай господи, только не забыть названия да до кухни добежать, не перепутать; иной раз подаешь троим, четверым, в двух кабинетах – дай бог только это упомнить. А чтобы так до тонкости знать, это даже и сил наших не хватит. – Будто? — 11 —
|