|
– Хорошо вы ведете себя, нечего сказать! Не дальше как вчера Елена Антоновна мне на вас жаловалась. – Вот как-с! А что она вам такое говорила, позвольте узнать? – Она говорила мне, что вы в течение целого утра на все ее вопросы только и отвечали, что «чего-с? чего-с?» да еще таким пискливым голосом. Пигасов засмеялся. – А ведь хорошая эта была мысль, согласитесь, Александра Павловна… а? – Удивительная! Разве можно быть этак с женщиной невежливым, Африкан Семеныч? – Как? Елена Антоновна, по-вашему, женщина? – Что же она, по-вашему? – Барабан, помилуйте, обыкновенный барабан, вот по которому бьют палками… – Ах, да! – перебила Александра Павловна, желая переменить разговор, – вас, говорят, поздравить можно? – С чем? – С окончанием тяжбы. Глиновские луга остались за вами… – Да, за мною, – мрачно возразил Пигасов. – Вы столько лет этого добивались, а теперь словно недовольны. – Доложу вам, Александра Павловна, – медленно промолвил Пигасов, – ничего не может быть хуже и обиднее слишком поздно пришедшего счастья. Удовольствия оно все-таки вам доставить не может, а зато лишает вас права, драгоценнейшего права – браниться и проклинать судьбу. Да, сударыня, горькая и обидная штука – позднее счастие. Александра Павловна только плечами пожала. – Нянюшка, – начала она, – я думаю, Мише пора спать лечь. Подай его сюда. И Александра Павловна занялась своим сыном, а Пигасов отошел, ворча, на другой угол балкона. Вдруг невдалеке, по дороге, идущей вдоль сада, показался Михайло Михайлыч на своих беговых дрожках. Перед лошадью его бежали две огромные дворные собаки: одна желтая, другая серая; он недавно завел их. Они беспресстанно грызлись и жили в неразлучной дружбе. Им навстречу вышла из ворот старая шавка, раскрыла рот, как бы собираясь залаять, а кончила тем, что зевнула и отправилась назад, дружелюбно повиливая хвостом. – Глядь-ка, Саша, – закричал Лежнев издали своей жене, – кого я к тебе везу… Александра Павловна не сразу узнала человека, сидевшего за спиной ее мужа. – А! г. Басистов! – воскликнула она наконец. – Он, он, – отвечал Лежнев, – и какие славные вести привез. Вот погоди, сейчас узнаешь. И он въехал на двор. Несколько мгновений спустя он с Басистовым явился на балконе. – Ура! – воскликнул он и обнял жену. – Сережа женится! – На ком? – с волнением спросила Александра Павловна. – Разумеется, на Наталье… Вот приятель привез это известие из Москвы, и письмо к тебе есть… Слышишь, Мишук? – прибавил он, схватив сына на руки, – дядя твой женится!.. Экая флегма злодейская! и тут только глазами хлопает! — 187 —
|