|
– Здравствуй, Жале, – сказал ему Гершко, подойдя к крыльцу. – Здравствуй, свиное ушко! – отвечал цыганенок. – Как поживаешь, Жале? – продолжал льстивый еврей. – Хорошо, твоими молитвами: скачу, пою и щиплю твою братью жидков, когда попадутся. Ты каково поживаешь? все ли по-прежнему обманываешь простаков и копишь золото? – По-прежнему, – отвечал жид с притворным простосердечием и как бы не вслушавшись. – Пожалуйста, Жале, доложи обо мне пану поветовому судье… – Ему не до тебя, у него теперь гости. – Крайне важное дело, не терпящее отсрочки… – Верно, векселя, которым минули сроки, или покупщик, не заплативший денег? – Что тебе до этого; твое дело доложить. – Так потерпи ж, пока пану будет время. Постой здесь: вы привыкли стоять без шапок на дворе во всякую погоду, а теперь еще не зима. Сколько жид ни упрашивал, но цыганенок только вертелся вокруг его, дразнил, подергивал его за длинные рыжие пейсики и за полы платья и делал ему разные проказы. – Душа моя, Жале! перестань и пойди докладывать; я не даром прошу тебя.. Тут еврей со вздохом вынул из-под полы небольшой изношенный кошелек и начал дрожащею рукою вытаскивать одну по одной мелкие серебряные монеты, как будто боясь обсчитаться. Но резвый цыган не дал ему кончить: подбежал, подставил руку и, вытряхнув в нее все деньги из кошелька, пустился от жида во всю прыть. – Стой! я закричу гвальт, наделаю шуму, стану стучаться в двери! пан судья не даст меня в обиду. – А если я доложу ему о тебе, будут ли эти деньги мои? – Твои, твои! только скорее. Цыганенок опрометью бросился на крыльцо, вошел в комнаты и через несколько минут вышел сказать жиду, что судья его ожидает. – Что тебе надобно, еврей? – сказал пан Ладович, когда жид кончил низкие, почти земные свои поклоны. – Ваша ясновельможность! я инею вам донести о важной тайне, – отвечал жид, оглядываясь на стоящего тут цыганенка. – Так ступай за мною, – сказал судья, ввел его в небольшую боковую комнату и притворил дверь. Цыганенок, по свойственному летам и породе его любопытству, а может быть по каким-либо догадкам, приставил к двери внимательное ухо, навыкшее слышать издалека, и не отходил прочь, пока не кончился разговор. Тогда он на цыпочках отошел и стал на прежнее место. Судья пошел к гостям своим, а жид отправился домой, отвесив снова несколько поклонов. Цыганенок выбежал за ним на улицу. – Послушай, Гершко! ты купил меня своим подарком, и я хочу тебе отплатить по-приятельски. Там, над Эсманью, остановились обозом знакомые мне купцы; они дешево продают разные шелковые товары и другие вещи: видно, провезли их по-твоему – без пошлины. Я давно уже хотел удружить доброму человеку: благо, что ты мне первый попался. — 20 —
|