|
— Что же нам делать? — спросила королева Мариана. — Одно осталось, последнее средство, — сказала Хильда, — перевести на тебя, королева, с Арианы очарование печали. Крепко задумалась королева и долго думала, и, наконец, сказала: — Хорошо, пусть будет по-твоему, старая ведьма. Пусть Ариана будет смеяться и веселиться, пусть я буду тосковать и печалиться, как она теперь, — только бы мне быть красивее Арианы. Хильда хрипло засмеялась, показывая желтые, кривые зубы, и сказала: — Она-то уж не будет смеяться. Ее очарование перевести на тебя можно только в час ее скорой кончины. — Да я не хочу ее смерти, — притворно-испуганным голосом сказала Мариана. Старая ведьма смеялась и повторяла: — Иначе нельзя. Да ты ничего не бойся. Я так сделаю, что никто не узнает. И наконец Мариана согласилась. Тогда ведьма вытащила из-за пазухи белый платок, отдала его королеве и сказала: — В этом платке — большая сила. Только с ним надо обходиться осторожно. Когда королевна станет умирать, закрой ее лицо этим платком, чтобы капли ее пота в него впитались, и этим платком оботри свое лицо. И тогда обаяние, которым прекрасна была юная королевна, перейдет к тебе. Ведьма рассказала королеве, когда и как она погубит Ариану, и ушла, богатые унося с собою опять дары. На другой день, когда Ариана поднялась на башню, Мариана пришла и стала внизу башни, рядом с влюбленным принцем. Говорила с ним, и мешала ему смотреть на Ариану, и ждала. В это время старая Хильда поднялась на башню. Стала на колени, чтобы не видел ее никто из-за высокого парапета, и смиренно поползла к Ариане, шепча слова благодарности. — Встань, старая, — сказала Ариана, — зачем ты ползаешь на коленях? — Милая королевна, — говорила старая ведьма, — ты вымолила у короля помилование моему сыну, которого немилостивые судьи присудили повесить только за то, что злые разбойники напоили его вином и заманили в свою шайку. Дай мне поцеловать твои ноги, добрая, милостивая, прекрасная королевна. Ариана за многих просила у короля, хотя и не всегда успешно; случалось ей, хоть и не часто, вымаливать помилование и присужденным к смертной казни. Припоминала, кто бы мог быть тот, за кого благодарит старуха, стояла спокойно, и хотя было противно, что старая ведьма целует ее ноги, но не мешала; знала Ариана, что рабам приятно пресмыкаться и целовать ноги господ и этим, в самом унижении, утверждать свою личность. Старуха вдруг охватила колени Арианы, головою толкнула ее к парапету, быстро подняла ее ноги и опрокинула ее через парапет. Взвеяли в воздухе легкие одежды, — и старая ведьма метнулась вниз, серым клубом скатилась по лестнице и спряталась где-то, шепча заговоры. — 271 —
|