|
– Душа моя! – испугался я, – но ведь таким образом можно весь шар земной покрыть свиньями! – И можно бы, если б этому не препятствовал нож и человеческая плотоядность! Но представь себе этот результат в применении к народному хозяйству! Представь себе его, как одно из многочисленных административных средств, находящихся в моих руках… Какой могущественный рычаг! Он умолк, но лицо его говорило красноречивее слов. Все оно сияло мягким, благожелательным сиянием, все было озарено мыслью: это по части свиней, затем пойдут коровы, овцы, лошади, куры, гуси, утки! Я, с своей стороны, тоже молчал, потому что мною всецело овладела мысль: сколько-то будет свиней у Быстрицына в 1900 году? С каким свиным багажом он закончит девятнадцатое и вступит в двадцатое столетие нашей эры? – И какой навоз! – продолжал он вдохновенно, – почти солдатский! Ведь это осуществление той мечты, которая не дает спать истинному хозяину! – Итак, ты начнешь свою деятельность в Паскудске с разведения свиней? – Желал бы; но, к сожалению, должен сознаться, что это мера слишком радикальная. ?a pr?te trop au calembour[125]. Поэтому я начну с племенных быков. На первый раз я брошу в обращение по одному на каждую волость: это немного, но ты увидишь, какие они наделают чудеса! Да, мой друг! Мир экономический – это мир чудес по преимуществу. Пусти в народное обращение какого-нибудь симментальского быка – и через десять лет ты не узнаешь местности. Природа, люди – все будет другое. На место болот – цветущие луга, на место обнаженных полей – обильные пажити… – Изумительно! – Говорю тебе: это целый мир волшебств! – Но на чьи же деньги приобретешь ты симментальских быков? – Га! Это уж они сами! Мой долг подать совет и наблюсти, чтоб он был выполнен, а деньги – это они сами. – Разумеется! Твой долг – указать, их долг – исполнить! – Добровольно, mon cher, добровольно! Моя система не требует принуждений! Я являюсь на сход лично и объясняю… – Ты! помпадур! на сходе… и лично! – Да, душа моя, лично! Я забываю все это мишурное величие и на время представляю себе, что я простой, добрый деревенский староста… Итак, я являюсь на сход и объясняю. Затем, ежели я вижу, что меня недостаточно поняли, я поручаю продолжать дело разъяснения исправнику. И вот, когда исправник объяснит окончательно – тогда, по его указанию, составляется приговор и прикладываются печати… И новая хозяйственная эра началась! – Прелесть! Мне остается удивляться только одному: как это до сих пор тебя проглядели! Как дозволили тебе хоть одну лишнюю минуту прозябать в Чухломе! — 163 —
|