|
И с новою силою начинаются: «Cher ami! поцелуй меня! cher ami! позабудем прошлое!» Что должны думать те, к которым обращаются подобные заигрыванья! Увы! они еще не приготовились к принятию желанного поцелуя, они не утерлись, не расправили щетины, не вычистили носов! Они не подозревают, что в наших сердцах действо любви проявляется внезапно и что, следовательно, нечего тут думать о чистке носов, когда любовь с электрическою быстротою пронизывает нас насквозь. Я даже не прочь от мысли, что они не подозревают и о существовании самых заигрываний… Да, они не подозревают, несмотря на то что заигрыванья из области печатного слова мало-помалу переходят уже и в практику. Сладко и умилительно путешествовать в настоящую минуту по российским палестинам: нигде-то крика и гама, нигде-то ямской брани. Выедешь в поле – даже сердце не нарадуется. – А ну-ка, братцы! как бог рабо?тать помогает (не рабо?тать, а работа?ть – этого требуют правила общения)? – спрашивает какой-нибудь Сидор Сидорыч, а сам так-то веселенько хихикает. – Рады стараться для вашего здоровья, Сидор Сидорыч! – отвечают «непочатые родники». Шапочки снимают, вежливенько таково раскланиваются, однако сами ни с места. – Что?, видно, не спорится? или дерябнуть для куражу? – Покорно благодарим на ласке, Сидор Сидорыч! – Эй, водки сюда! только уж вы не оставьте, голубчики. – Мы вашу ласку завсегда помним, Сидор Сидорыч! Приносят водку. «Непочатые родники» пьют и похваливают, Сидор Сидорыч пуще хихикает, потому что простосердечный лепет невинных детей природы не может не веселить его. Но водка кончилась, а «непочатые родники» ни с места; этого мало: по отвратительному, звериному своему обычаю, они начинают во все горло драть песни. «Ах, пострели? вас горой!» – думает Сидор Сидорыч, но, ежечасно помня о «сближении», выражает свою мысль так: – Уж, видно, сегодня отдохнуть, голубчики? «Непочатые родники» соглашаются и, дерябя, расходятся по домам, а Сидор Сидорыч, понурив буйную головушку, возвращается домой. А дома не лучше; там идут толки о какой-то протухлой солонине, о каком-то кислом молоке, которых будто бы есть нельзя. – Сегодня нам, Сидор Сидорыч, щи с солониной на обед подавали! – пристают «непочатые родники». – На здоровье, голубчики, на здоровье! – Только эту солонину нам теперича есть невозможно! – А что, разве пахнет? А вы, друзья, кухарку за бока! хорошенько ее, мерзкую! – Она отговаривается, что вы сами приказывали! – И-и-и, какой грех! Лжет она, старая! А вы, друзья, в другой раз, как станет она говорить это, отнимите у ней ключ от погреба, да и распорядитесь по-своему! — 47 —
|