|
Но, по моему мнению, «Московские ведомости» все-таки недостаточно еще прозорливы; я прозорливее их, ибо усматриваю в русской жизни гораздо более «сепаратизмов». Назову некоторые из них. Мещане имеют право производить известные промыслы и торговать в розницу шнурочками, на что крестьяне прав не имеют, – сепаратизм. Купцы первой гильдии имеют право посылать за море свои собственные корабли (чем они, впрочем, пользуются с похвальною умеренностью), на что купцы второй гильдии и мещане прав не имеют, – сепаратизм. Чиновники имеют право состоять на службе, на что огромное большинство населения Российской империи прав не имеет, – сепаратизм. «Московские ведомости» имеют право прозревать, прорицать, догадываться и недоумевать, на что другие, менее прозорливые органы русского слова прав не имеют, – сепаратизм. «Московские ведомости» собираются воспользоваться факультативной цензурой*, тогда как прочие русские журналы и газеты правом этим ни под каким видом воспользоваться не могут, – сепаратизм. «Московские ведомости» ставят «День» «под защиту Российской империи», а себя из-под этой защиты тщательно выгораживают, – сепаратизм. «Московские ведомости» постоянно доказывают, что в Петербурге царствует «растленная атмосфера» и что только в Москве, и именно на Страстном бульваре*, можно воистину насладиться «благорастворением воздухов». Ясно, что этим они стремятся отделить от Петербурга Москву вообще, и Страстной бульвар в особенности, – сепаратизм! Сепаратизм даже горший донского и костомаровского. Если все эти сепаратизмы заговорят своим собственным языком и начнут сочинять свои собственные буквари – что может из этого выйти? «Позволительно думать», что из этого не выйдет ничего. А я пересчитал еще только миллионную часть российских «сепаратизмов»! Сколько есть таких людей, которые охотно стали бы употреблять в пищу говядину, но, вследствие стремлений к сепаратизму, питаются одним толокном? сколько есть таких литераторов, которые, подобно г. Феоктистову (см. письмо г. Касьянова в 16 № «Дня»), желали бы участвовать на первом рауте*, бывшем прошлой зимой у какого-то «князя, истинного мецената», и между тем, вследствие стремлений к сепаратизму, на этом рауте не участвовали? Впрочем, относительно г. Феоктистова я еще колеблюсь, кто тут сепаратист: он ли, бывший на «первом рауте у князя, истинного мецената», или прочие русские литераторы, на этом рауте не бывшие. По крайней мере, до сих пор (кроме славянофилов) я знал только одного литератора, которому рауты были не недоступны, – это именно фельетониста «Московских ведомостей» г. Пановского, который и разумелся за самого злого сепаратиста. Теперь к этой единице еще прибавляется цифра – боюсь, как бы из этого чего-нибудь не вышло! — 354 —
|