|
Словом сказать, через несколько времени земские деятели почувствовали себя как бы в тисках. Никакого новшества они не могли предпринять, в котором губернатор заранее не заявил бы себя инициатором. Не успеет Краснов во сне увидеть, что для больных новые халаты нужны, как губернатор уже озаботился, шлет за Вилковым и дает ему соответствующие инструкции. Не успеет Краснов задуматься, что Перервин как будто поигрывать в карты шибко начал, как губернатор уже шлет за ним и предостерегает. И что всего обиднее – никогда сам не приедет: «Любезный, мол, друг Николай Николаич! – так-то и так-то! – нельзя ли мирком да ладком?» – а непременно шлет гонца: «Извольте явиться!» Тем не менее явных пререканий не было, и ожидания тех, которые по поводу выбора Краснова говорили: «Вот будет потеха!» – не сбылись. Краснов чувствовал, что популярность его с каждым днем падает; Живоглотов забыл о недавних объятиях, которые он простирал «почтеннейшему» Николаю Николаичу, и почти ежедневно заезжал к губернатору «пошушукаться». Однако всему есть мера; есть мера и губернаторской снисходительности. Губернатор прилаживался к делу плотнее и плотнее и наконец проник в самую суть его. – Женщина-врач, которую вы определили в Х-скую больницу, оказывается неблагонадежною, – объявляет он однажды Краснову. – Но почему же, ваше-ство? – Говорит праздные речи, не имеет надлежащей теплоты чувств… Все это мне известно из вполне достоверных источников. Женщине-врачу посылают приглашение прибыть в управу. – Что вы там путаете? – обращается к ней Краснов. – Я?.. ничего! – Губернатор говорит, что вы неблагонадежны, не выказываете теплоты чувств и что ему известно это из достоверных источников. – Помилуйте! – я даже никого в городе не знаю… – В том-то и дело, что нельзя «никого не знать-с». Нужно всех знать-с. Вспомните: не бываете ли вы у кого-нибудь… неблагонадежного? – Я бываю только в семье одного сельского учителя… он живет в трех верстах от города… – Вот видите! – в городе ни у кого не бываете, а по учителям разъезжаете. – Да почему же?.. – А потому что потому. Впрочем, я свое дело сделал, предупредил вас, а дальше уж сами как знаете. – Господи! что же я буду делать? Женщина-врач плачет. – Не плачьте, а бросьте ваши фанаберии – вот и все. Поезжайте к исправнику, постарайтесь сойтись с его женой, выражайтесь сдержаннее, теплее; словом сказать… Краснов махает рукой и с словами: «Ну, теперь началась белиберда!» – отпускает женщину-врача. — 195 —
|