|
Вообще превращения эти как-то вдруг совершаются. В Москве мне одного купца показывали: днем он купец, скобяным товаром торгует, а ночью, в виде цепной собаки, собственную лавку стережет. А наутро – опять купец. Как сподручнее, так и орудует». «Встретился я однажды на станции с майором. Как есть, натуральный майор и с бантом в петлице*. Разговорились. То да се. – В каком деле изволили бант получить? – Под Остроленкой*. – Так-с. И жаркое дело было? – Должно быть, жаркое. А впрочем, был ли я там – хоть убейте, не помню! Так вот как иногда бывает. И банты получаем, а за что – не знаем. Как это объяснить? А другой случай такой был. Служил у нас в полку ротмистр Коробейников, и заказал он себе новые рейтузы. Только надел он эти рейтузы – и вдруг сделался невидим. Рейтузы и сидят, и стоят, и ходят, а Коробейникова нет как нет. И, главное, он сам некоторое время об этом не знал. Сидим мы однажды в офицерской сборной и вдруг видим: порожние рейтузы идут! Можете себе представить общий испуг! Теперь сообразите-ка: у одного рейтузы волшебные, у другого – ментик*, у третьего – колет*…весь полк волшебный! Амуниция налицо, а воинов нет!»* «Знал я одну помещицу, которая к вахмистру на свидание ходила, а об ней говорили, что леший ее по ночам в лес уносит. А про другую помещицу говорили, что она к вахмистру бегает, а на самом-то деле ее леший в лес уносил. И сделалась она по времени как щепка худая, глаза большущие, в лице ни кровинки, а губы красные-раскрасные. Чрез девять месяцев она лешонка принесла… да кудрявый какой! Вот как наружность иногда бывает обманчива! Поэтому я и не рассуждаю. Что знаю – того не скрываю, а чего не знаю, об том так и говорю: «Не знаю!» И всегда вспоминаю при этом слова мудрого статского советника: «Коли время стоит для чертей благоприятное – значит, хоть верь, хоть не верь, а все-таки говори: «Есть!» А когда же оно у нас, позвольте спросить, неблагоприятно?» «Жили-были две девушки-сиротки и всё говорили: «Не верим» да «не верим!» А один коллежский советник, из добровольцев, их и подслушал: «Чему, сударыни, не верите?» Туда-сюда. Оказалось на поверку, что они и сами досконально не знают, чему верят, чему не верят. Стоят перед своим судией да только ножками сучат. А он и судья-то не настоящий был, так, со стороны какой-то взялся. И, несмотря на это, не только их проэкзаменовал, да еще к бабушке в деревню под надзор отправил. Много нынче через это самое молодых людей пропадает. Сначала в одно не верят, потом – в другое,* а наконец, и в третье. Иной бы впоследствии и рад поверить, да нет, брат, шалишь! Близок локоть, да не укусишь. И вот, как дойдут они до предела, их и поманят: «Извольте объяснить, в какой силе и почему?» А как необъяснимое объяснить! — 13 —
|