|
У них у одних Фаинушкины красы не заставляли складываться губы сердечком, так что, в этом смысле, они казались даже гораздо меняльнее самого Парамонова. У стены, по обе стороны ломберного стола, сидели Иван Тимофеич и Прудентов, а у окна – Очищенный, приведший с собой из редакции «Краса Демидрона» нашего собственного корреспондента, совсем безумного малого, который сидел вытараща глаза и жевал фиалковый корень. Отрекомендовал нас Иван Тимофеич. – Сотрудники наши! – сказал он кратко, – были заблудшие, а теперь полезными гражданами сделались… – Вот как! – приятно изумился Перекусихин 1-й. – Ах, голуби, голуби! – вздохнул Парамонов. – Где ж это вы заблудились? – любезно спросила Фаинушка и так приятно при этом улыбнулась, что Глумов стиснул зубы и всем существом (очень, впрочем, прилично) устремился вперед. – Нельзя сказать, чтоб в хорошем месте, – объяснил Иван Тимофеич, – такую чепуху городили, что вспомнить совестно. А теперь – так поправились, как дай бог всякому! Мы были еще в нерешимости, какие выразить чувства по поводу этой аттестации, как у ворот раздался стук экипажа, и через минуту в дверях показался Редедя и поманил пальцем Ивана Тимофеича. Все смолкли, так что из залы явственно доносился до нас шепот. Еще минута, и Иван Тимофеич, в свою очередь, поманил меня и Глумова. – Мерзавец-то не едет! – сообщил он нам вполголоса. – Что? же случилось? – Да так вот, – объяснил Молодкин, – приехал я, а он сидит во фраке, в перчатках и в белом галстухе – хоть сейчас под венец! «Деньги!» Отдал я ему двести рублей, он пересчитал, положил в ящик, щелкнул замко?м: «остальные восемьсот!» Я туда-сюда – слышать не хочет! И галстух снял, а ежели, говорит, через полчаса остальные деньги не будут на столе, так и совсем разденусь, в баню уеду. – Да ты бы, голубчик, ему пригрозил: по данной, мол, власти – в места не столь отдаленные! – предложил Глумов. – Говорил-с. Не действует. – Вот ведь сквернавец какой! – негодовал Иван Тимофеич. – А здесь между тем расход. Кушанья сколько наготовили, посаженым отцам по четвертной заплатили, за прокат платья для Очищенного отдали, отметчика из газеты подрядили, ему самому, невеже, карету, на невестин счет, наняли – и посейчас там у крыльца стоит… И вдруг светлая мысль осенила его голову. – Друзья, да что ж мы! – воскликнул он, простирая к нам руки, – да вы… ну что? ж такое! Что на него, на невежу, смотреть! из вас кто-нибудь… раз-два-три… Господи благослови! Ягодка-то ведь какая… видели? — 96 —
|