|
Мы каждый день колесим по Петербургу, но переулков, в которых мы еще не были, право, осталось еще на многие годы ежедневного гулянья. Мы каждый день играем в сибирку, но таких комбинаций игр, которые еще никогда не приходили, но могут прийти – тоже осталось на многие годы. Как бы то ни было, но «ходить» и «жить» – понятия вовсе друг с другом ненесовместимые. Это до такой степени верно, что я только на днях почувствовал первый позыв прихоти, но притом прихоти самой скромной и законной. Мне захотелось описать один из дней того жизненного периода, в продолжение которого нам суждено «годить». Я сообщил об этом намерении Глумову, и тот одобрил мой план. – Теперь, – сказал он, – когда твои мысли и чувства достаточно устоялись, нет резона и прихоти не исполнить. Пиши. Я написал то самое, с чем читатель сейчас познакомился, и прочитал мой рассказ Глумову. И его он одобрил. – Ничего, мой друг, – сказал он, – чистенько. Мыслей маловато, на диалоги немножко смахивает, да по теперешнему суетливому времени другой литературы и не требуется. Мало того: я понес мой труд к Алексею Степанычу – и он тоже похвалил. – Прекрасно, голубчик, даже очень хорошо, – поощрил он меня. – То-то ведь в вас и дорого, что легкий этот дух в вас есть! А коли есть «легкий дух» – значит, прочая вся приложится. Тема «существовательства», основная в этой главе, связывает ее с очерком «День прошел – и слава богу!» из цикла «В среде умеренности и аккуратности». Глава, по-видимому, содержит полемический подтекст: почти одновременно та же тема была затронута в охранительной литературе. На протяжении 1875–1876 гг. «Русский вестник» печатал сенсационные «разоблачительные» рассказы ренегата революционного движения А. А. Дьякова-Незлобина «Кружок (Из записок социал-демократа)», «В народ!». В последнем рассказе «единственным принципом» героя-«революционера» объявлено «убеждение <…> в том, что человеку просвещенному необходимо есть, спать и вообще совершать физиологические процессы беспрепятственно» (PB, 1876, № 9, стр. 170). Вполне возможно, что Салтыков, следивший за обращением Незлобина в благонамеренность (см. письмо к M. M. Ковалевскому от 28 сентября 1880 г.), сатирически откликнулся на его «разоблачения» и здесь. В главе обнаруживается сложное соотношение с «Дневником писателя» Ф. М. Достоевского. Оба писателя, хотя и стоявшие на разных общественных позициях, дали сходные характеристики современному «культурному человеку». «Припомните, сколько цинизма увидали мы в эти последние двадцать лет, – писал Достоевский в февральском выпуске «Дневника писателя» за 1877 год, – какую легкость оборотов и переворотов, какое отсутствие всяких коренных убеждений и какую быстроту усвоения первых встречных с тем, конечно, чтоб завтра же их опять продать за два гроша» (Полн. собр. худож. произв., т. 12, стр. 57). В октябре Достоевский вернулся к этой теме, отметив две «почти трагические черты нашего русского интеллигентного человека»: «его податливость, его готовность на соглашение» и «непонимание такой первейшей вещи, как чувство собственного достоинства» (т. 12, стр. 278–279). — 247 —
|