|
– Но ежели везде дыра? – Ах, вашескородие! разве это возможно! Разумеется, я успокоился, и таким образом фискально-финансовое затруднение было без хлопот устранено. Политическая точка зрения была еще яснее. Прежде всего кашинское виноделие развязывает руки русской дипломатии. Покуда его не существовало, на решения дипломатов могли оказывать давление такие вопросы: а что, ежели француз не даст нам лафитов, немец – рейнвейнов, испанец – хересов и мадер? Что будем мы пить? Чем гостей потчевать? А теперь эти вопросы падают сами собой: все у нас свое – и лафиты, и рейнвейны, и хереса. Да еще лучше, потому что «ихнее» вино – вредительное, а наше – пользительное. Съел лишнее, выпил ли – с «ихнего» вина голова болит, а с кашинского – только с души тянет. Дайте только ход кашинским винам, а там уж дело само собой на чистоту пойдет. Сгрубил немец, зазнался – не надо нам твоих рейнвейнов, жри сам! – а отвечай прямо: какая тому причина? Но, главным образом, кашинскому виноделию предстоит содействовать разъяснению восточного вопроса. Что нынче в Средней Азии пьют? – всё иностранное вино, да всё дорогое. Перепьются да с нами же в драку лезут. А дайте-ка кашинским винам настоящий ход – да мы и в Афганистан, и в Белуджистан, и в Кабул проникнем, всех своими мадерами зальем! – Потому что наше вино сурьезное, – в один голос говорили приказчики, – да и обойдется дешевле, потому что мы его на всяком месте сделать можем. Агличин, примерно, за свою бутылку рубль просит, а мы полтинник возьмем; он семь гривен, а мы – сорок копеечек. Мы, сударь, лучше у себя дома лишних десять копеечек накинем, нежели против агличина сплоховать! Сунься-ко он в ту пору с своей малагой – мы ему нос-то утрем! Задаром товар отдадим, а уж своих не сконфузим! Затем тон собеседования, повышаясь все больше и больше, получил такую патриотическую окраску, в которой утопали и экономические, и политические соображения. – Да мы, вашескородие, от себя целый полк снарядим! – в энтузиазме восклицал главный приказчик. – За сербов ли, за болгар ли – только шепни Максиму Липатычу: Максим, мол, Липатыч! сдействуй! – сейчас, в одну минуту… ребята, вперед! – Уж и то, ничего не видя, сколько от Максим Липатыча здешнему городу благодеяниев вышло! – как эхо отозвался другой приказчик. – У Максима Исповедника кто новую колокольню взбодрил? К Федору Стратилату кто новый колокол пожертвовал? Звон-то один… А сколько паникадилов, свещей, лампад, ежели счесть! — 177 —
|