|
И что же, однако! Иван-то Тимофеич пострадал, да и Прудентов не уцелел, потому что на него, в свою очередь, донес Кшепшицюльский, что он-де в родительскую субботу блинов не печет, а тем самым якобы тоже злонамеренный якобинский дух предъявляет. И теперь оба: и Иван Тимофеич и Прудентов, примирившись, живут где-то на огородах в Нарвской части и состоят в оппозиции. А Кшепшицюльский перешел в православие и служит приспешником в клубе Взволнованных Лоботрясов.* Но что сталось с Молодкиным – этого никто сказать не мог. Счастливый Молодкин! ты так незаметен в своей пожарной специальности, что даже жало клеветы не в силах тебя уязвить! А мы-то волнуемся, спрашиваем себя: кто истинно счастливый человек? Да вот кто – Молодкин! – Да, теперь в Петербурге – ой-ой! – прибавил сведущий человек, рассказавший нам эти подробности. Но, повторяю, для нас лично этот рассказ имел и другое очень существенное значение: очевидно, что революционеры, которых, в данном случае, разумеет Прудентов, были… Бывают такие случаи. Придешь совсем в постороннее место, встретишь совсем посторонних людей, ничего не ждешь, не подозреваешь, и вдруг в ушах раздаются какие-то звуки, напоминающие, что где-то варится какая-то каша, в расхлебании которой ты рано или поздно, но несомненно должен будешь принять участие… – Главное, то обидно, – жаловался Глумов, – что все это негодяй Прудентов налгал. Предложи он в ту пору параграф о разговорах – да я бы обеими руками подписался под ним! Помилуйте! производить разговоры по программе, утвержденной кварталом, да, пожалуй, еще при депутате от квартала – ведь это уж такая «благопристойность», допустивши которую и «Уставов» писать нет надобности. Параграф первый и единственный – только и всего. А в каюте между тем во всех углах раздавались жалобы, одни только жалобы. – Разве такое общество, как наше, можно называть обществом! – жалуется «сведущий человек» из-под Красного Холма. – Ни духа предприимчивости, ни инициативы – ничего! Предлагал я, например, коротенькую линию от Красного Холма до Бежецка провести – не понимают, да и все тут! Первый вопрос: что возить будете? – ну, не глупость ли? Помилуйте, говорю, вы только железный путь нам выстройте, а уж там сами собой предметы объявятся… не понимают! Не понимают, что железные пути сами родят перевозочный материал! Я к Гинцбургу – не понимает! Наголо уж высчитываю: яйца, говорю, курятный товар, грибы, сушеная малина – это и теперь у всех на виду, а впоследствии постепенно явится и многое другое… Не понимает! Я – к Розенталю – в зуб толкнуть не смыслит! Я – туда-сюда – никому ни до чего дела нет! Вот и живи в таком обществе! — 168 —
|