|
– Может быть, капиталец скопили? – Как не скопить – был капиталец! Да чего! Из Венева-то явились сюда*, мелочную лавочку здесь сняли, а через год и в трубу вылетели! После уж к нам наниматься приходила; да я, признаться, побоялся нанять, а к Софье Павловне отписал: гак, мол, и так, не пожелаете ли обратно заблудшую овцу взять? – Что ж Софья Павловна? – Ничего. Зла, говорит, я не помню, а прощать только бог может, и я каждый день и на утренней, и на вечерней молитве его о том прошу, чтоб он сей ужасный ее грех простил. – Однако строгонька-таки Софья Павловна! – Человек, сударь, – слабости свои имеет. Да ведь и обработала же их меньшая братия-то! Александр-то Андреич, чай, сами знаете, всегда либералом был, а тут, как комитеты-то эти в пятьдесят восьмом году открыли*, – он и еще припустил. Тогда, впрочем, везде эти либеральные лавочки завелись. И что ж бы вы думали! – как только рескрипт пришел*, на другой же день у Александра Андреича ни одной души из дворни не осталось! Ну вот, он и нашелся в фальшивом положении: с одной стороны, по закону, два года имеет право безмездно услугой пользоваться, а с другой стороны – либерализм примешался… – Как же он выпутался? – Победствовал-таки, а после того, однако ж, задумываться стал: «хороша, говорит, свобода, но во благовремении». В эту минуту в среде молодых людей раздался взрыв сдержанного смеха. – Вы чему, господа, смеетесь? – полюбопытствовал Алексей Степаныч. – Ах, папенька, неужто ж нам посмеяться между собой нельзя! – вскликнула Соня. – Отчего не посмеяться! да отцу-то отчего не открыть? – Разве вам интересно? Ну, мы об учителях вспомнили! – Вот она так всегда мне отвечает! С Павлом Алексеичем хоть целый день шушукаться готова, а перед отцом – молчок! И об чем только вы шушукаетесь? Верно, он и тебя нашпиговал, что человек от обезьяны происходит? – Вы, папенька, в таком странном виде это представляете, как будто я говорю, что это вчера или третьего дня произошло, – вступился Павел Алексеич. – Что вчера, что за шесть тысяч лет, – это все равно, мой друг! Все-таки оно неправильно. Потому сказано: Адам, Ева… и притом в шестый день… Как же ты после этого об Адаме и Еве полагаешь?* – А так и полагаю, что ничего не полагаю! – Нельзя не полагать, мой друг! велено полагать! По-твоему, и мир не в семь дней сотворен, и от сотворения мира до Рождества Христова не 5508 лет протекло, а несколько десятков тысяч столетий – так, что ли? — 46 —
|