|
А жены наши еще больше виноваты. Легкомысленны наши жены, ах, как легкомысленны! Прожженные так и вьются около них, так и шепчут, и шепчут. У иной от этого шепота и грудочка поднимается, и глазки искрятся, и личико полымем пышет. – Ты что ж, душенька, мсьё Солитера к нам не пригласишь? – Солитера! ах, сделайте милость! Господин Солитер! милости просим! запросто! Отобедать! вечерком… к жене! Нет, совсем у нынешних культурных людей ни esprit de corps[119], ни esprit de conduite[120] нет. А прежних утробистых представителей культуры, с жирными кадыками и пространными затылками, которые, завязавшись по горло салфеткой, ели и «независимо» сквернословили, – нет и в помине. Бывало, соберутся в каре вокруг своих вольностей (так, в старину, крепостное право называлось), да уставятся лбами – пушками их не прошибешь! А нынче какой-нибудь действительный статский советник Солитер – и тот всё в один момент развратил. Жен и дев перепортил, птенцов расточил, старцам – показал фигу… Поэтому нынешний культурный человек об вольностях уж не думает, а либо на теплые воды удрал, либо сам в «Солитеры» норовит. Только и слышишь окрест: да отчего же не доверяют нам? да попробовали бы! да нас только помани! да мы… Что ж, если у вас такая охота есть, – рапортуйте, любезные, друг на друга, рапортуйте! Фу, подлость! Живешь-живешь – и все на положении грудного ребенка находишься! Мне вот пятьдесят лет, а я даже об конституциях вволю наговориться не могу! Разве я что-нибудь говорю! Переменить, что ли, я что-нибудь хочу! Да мне – Христос с вами! Я так… сам по себе… разговариваю… Хочешь сказать ему, этому Солитеру долговязому: да вы что, в самом деле, милостивый государь! да я сам государя моего дворянин! я в кавалерии, государь мой, служил! И хотя в походах не бывал, но на походном положении, и даже в лагерях… да-с! Хочешь сказать все это – и молчишь. Потому что всюду, во все клубы, во все щели клубов – везде Солитеры наползли и везде соглядатайствуют. Смотрят и улыбаются, словно вот говорят: ты думаешь, мы не знаем, что? у тебя в затылке шевелится? Всё, мой друг, знаем, и при случае… Вот это-то «при случае» и сбивает культурную спесь. Так оно ясно, несмотря на внешнюю таинственность, что даже клубные лакеи – и те понимают. Прежде, бывало, – кому первый кус? – ему, культурному человеку, кому и по всем утробным правам он следует. А нынче на культурного человека и смотреть не хотят – прямо ему, действительному статскому советнику Солитеру, несут. Ну, и опешили культурные люди. – Позвольте, я вашему превосходительству рапортовать буду? – Рапортуй, братец, рапортуй! — 235 —
|