|
Смотрят, уставив брады, да умозаключают каждый сообразно со степенью собственной невежественности ! – «Сердцеведцев », то есть штатных и добровольных осведомителей политической полиции в пореформенной деревне, Салтыков сравнивает с боярами допетровской Руси, которые заботились только о своих привилегиях и попусту сидели в Думе, «брады свои уставя », потому что «многие из них грамоте не ученые и не студерованные» (Г. Котошихин . О России в царствование Алексия Михайловича…, СПб. 1840, стр. 19). Моветон – дурной тон (франц. mauvais ton). …пошла писать губерния. – Так сказано в гоголевских «Мертвых душах» (т. I, гл. VIII) о провинциальном бале у губернатора. Салтыков употребляет это ставшее крылатым выражение в эзоповском смысле: посыпались доносы местных «сердцеведцев». …и в Р., и в К., и в Т. – Биографический комментарий раскрывает эти инициалы как относящиеся к Ростову, Калязину и Талдому . …невинно падшим объявлялся ! – См. прим. к стр. 38. Превращение * Впервые – ОЗ , 1875, № 4 (вып. в свет 25 апр.), стр. 337–364, под заглавием «Благонамеренные речи. XV». Рукописи и корректуры не сохранились. В изд. 1876 рассказу было дано заглавие «Превращение», к фамилии адвоката Легкомысленного добавлено имя Евгений. Разночтения в текстах всех трех отдельных прижизненных изданий незначительны. «Превращение» в порядке написания и первопечатной публикации «Благонамеренных речей» заключало серию очерков и рассказов, посвященных исследованию «собственнического союза »: «В дороге», «Опять в дороге», «Столп», «Кандидат в столпы», «Кузина Машенька», «Отец и сын». Среда пореформенных сельских и провинциальных толстосумов служила одним из источников формирования крупных дельцов начала 70-х годов, О типичности «превращения » Дерунова свидетельствует судьба Губонина, выкупившегося в 1860 году из крепостных и вышедшего «чуть ли не из-за стойки питейного заведения» в «богатыри железнодорожного эпоса»[519]. «Отеч. записки» приводили губонинское «превращение» как пример того, что, «высасывая понемножку, кулак из крестьян может наконец развернуться, повести дело на широкую ногу», а «при ведении дела на широкую ногу грязная, грубая сторона операции высасывания не бросается так в глаза»[520]. Вместе с тем «отвлеченный грабеж» «превратившихся» деруновых все больше приобретал характер тунеядства, хищничества, лишался всяких признаков «труда», «дела». Откровенный рассказ Зачатиевского в конце «Превращения» об уголовных деяниях Дерунова возвращает нас к финалу рассказа «Столп» с его выводом: «Дерунов не столп ». — 457 —
|